«МАМАЕВО ПОБОИЩЕ» ИЛИ КАК ПОССОРИЛИСЬ БРАТЬЯ ГРАММАТИНЫ

Д. Б. Ойнас (Ростов Великий) 

«МАМАЕВО  ПОБОИЩЕ» ИЛИ КАК ПОССОРИЛИСЬ БРАТЬЯ ГРАММАТИНЫ 

В 1992 г. автору статьи  приходилось слышать от жителей села Жажлево Заволжского района Ивановской области о том, что знаменитое «Мамаево побоище», то бишь Куликовская битва, произошла ни где-нибудь, а именно там, в бывшем Кинешемском уезде Костромской губернии на берегу речки Нодоги, недалеко от впадения ее в реку Волгу. И, как впоследствии выяснилось, данное суждение имело под собой некую документальную основу, хотя сами утверждавшие это ссылались лишь на рассказы стариков, а иных доводов и причин возникновения такого предания привести не могли.

Некогда здесь, на берегу Нодоги, стояла усадьба Матвеевское, принадлежавшая дворянам Грамматиным. Основана она была Никифором Антоновичем Грамматиным после раздела с братом Яковом родительского имения. Якову достались отцовские деревни, а Никифору - материнские. Никифор Антонович, выйдя в отставку в чине капитана,1    построил в деревне Матвеевской дом - «хоромы с высокою прекрутою крышею о двух жильях с большими сенями чуланами и вверху на чердаке светлицею».2 И с этого времени деревня Матвеевская стала именоваться сельцом. Никифор Антонович «был росту небольшого человек тихой и смирной», женат три раза. Первая жена - Екатерина Алексеевна Сумарокова, от которой имел дочь Анну, в замужестве Исакову. Вторая - Екатерина Васильевна Шушерина, с которой прижил троих детей - сыновей Ивана, Федора и дочь Варвару, дожившую до старости и умершую в девицах. И третья жена, Мавра Петровна, из купчих, на которой женился, будучи уже преклонных лет.

Оба сына Никифора Антоновича прослужили в армии недолго, и, выйдя в отставку, Иван в чине подпоручика, а Федор поручика,3   поселились в отцовских имениях. В шестидесятых годах XVIII в. после кончины отца поделили они между собой имения пополам «и делили каждую полосу каждую луговину резали на двое и в самом отцовском доме разчитали горницы пополам что много подало впредь поводу ко вражде и ссорам и со всем разрушило братское согласие коего они и прежде мало имели».4    Кроме сельца Матвеевского, им принадлежали деревня Гари и пустоши Кинешемского уезда,5  деревни Сосновка и Звягина Ветлужского уезда. После смерти их дяди, Якова Антоновича, отошло им по наследству село Светочева Гора с деревнями Трубинкой, Деревеньки, Попково с пятьюдесятью двумя душами крестьян в Плесском уезде.6  В 1771 г. они приобрели у соседних помещиков Буланиных деревню Бабцыно, земли которой примыкали к их владениям.

Федор Никифорович был женат на Марье Федоровне Тухачевской, дочери вице-президента Вотчинной коллегии Федора Петровича Тухачевского. Она принесла ему в качестве приданого сорок душ в деревне Ступино Ковровского уезда Владимирской губернии, да позже получила от тетки своей, подполковницы Натальи Ивановны Неклюдовой, сорок душ деревни Крутцы и Котово Нерехтского уезда. От их брака родилось девять детей, но в живых осталось только трое - дочь Анна, два сына - Николай и Алексей.7  (Николай Федорович Грамматин, родившийся 17 ноября 1786 г. в сельце Матвеевское,8 впоследствии стал известным переводчиком, талантливым поэтом, филологом, педагогом, одним из первых исследователей и переводчиков «Слова о полку Игореве»).9  Проживая в Матвеевском, Федор Никифорович вел образцовое хозяйство, улучшал пашни, закупал племенной холмогорский скот, разводил лошадей, и хотя жил небогато, но слыл состоятельным, зажиточным человеком.

Иван Никифорович, будучи девятнадцати лет, женился на Марье Перфильевне Казимировой, от которой имел сына Платона10  и дочерей Татьяну и Ольгу.11  В приданое за женой получил «сто душ Шуйского уезда село Сидоровское с барским домом со всеми заведениями и конским заводом, Юрьевецкого уезда деревню Саровскую».12   познакомился с хозяином сдружился с мастером и от него заимствовал все то что может мастер своего дела творить». Винный завод он решил построить при сельце Матвеевском, имевшем для того удобное расположение. Под горой, на которой находился усадебный дом «били чистой студеной воды ключи, а саженях в трех мимо онаго текла Нодога на коей устроены были мельницы, впадающая близ в реку Елноть 2 1/2 верстах от завода вливаются обе в Волгу, по тем рекам весною из Волги вводили небольшие суда с хлебом прямо к заводским амбарам, а от верховья оных рек покрытых по обеим сторонам лесами простирающимися на несколько десятков верст гнали безчисленные плоты лесу для дров нужных для винокурения».ñ...áПосле женитьбы жил в усадьбе жены в селе Сидоровском, где вел разгульную и веселую жизнь и промотал все свое состояние. Залез в долги, которые составляли значительную по тем временам сумму - пять тысяч рублей. Для поправления положения своего, по совету опытных друзей, он решил заняться винными откупами. Для приобретения опыта он отправился на «завод N. N. славившийся тогда своим устройством, там пробыл более полугода 13

В 1783 г. Иван Никифорович заключил договор с Казной под именем купца Шемякина о поставке вина, после чего приступил к постройке завода. Но, так как наиболее удобное для того место по разделу принадлежало Федору Никифоровичу, он вступил с ним в переговоры об уступке ему этого участка. Тот дал свое согласие, за что получал ежегодно «несколько ведер вина, штофов водки, пива и проч.»

В течение шести лет Иван Никифорович сделал себе значительное состояние - несколько десятков тысяч рублей. Выстроил в городе Костроме огромный двухэтажный каменный дом с подвалами, купил деревни в Кинешемском уезде - Большое и Малое Борятино и Жажлево с более чем сотней душ крестьян и деревню Филимоново в двадцать душ.

Федор Никифорович в это время, будучи экономным и умеренным хозяином, тем не менее, не добился ничего, и успехи брата вызывали у него зависть. Кроме того, Иван Никифорович, не считая важными доходы, получаемые с земель, почитал их за безделицу и потому безбожно мял пашни и луга многочисленными винными обозами, отправляемыми в разные стороны с завода. Доставалось полям и лугам брата, на что тот вполне справедливо негодовал и жаловался. Иван Никифорович, впрочем, на эти жалобы не обращал никакого внимания, что в свою очередь еще более раздражало Федора Никифоровича. Кроме того, конфликту  способствовали  и  близкие обоих  братьев, подговаривавшие их друг на друга.

Одним из значительных источников дохода Ивана Никифоровича было вино, продаваемое скрытно с завода разным сторонним лицам. Такому незаконному промыслу во многом способствовала и дружба Ивана Никифоровича с костромским губернатором Иваном Варфоломеевичем Ламбом «подарки до которых по недостаточному тогда его состоянию супруга его Марья Ивановна была большая охотница».14  Естественно, не были обделены подарками и Нижние суды. Имея такие тылы, Иван Никифорович безнаказанно развозил по селам вино бочками и продавал под видом «можжавелового кваса».

Федор Никифорович грозился отловить «вино корчемное» и представить в суд, на что Иван Никифорович только посмеивался, будучи уверен в собственной безопасности.

24 января 1791 г. староста Федора Никифоровича - Савелий Дмитриев отловил три бочки неуказного вина и представил в суд. Но суд, по понятным причинам, вино признал «не корчемным». Да к тому же в суд был представлен поверенным откупщика Шемякина Москвиным Билет, что вино было везено с законтрактованного Иваном Грамматиным завода в город Кадый, состоящий у него на откупе. И по какой причине остановлено вино, ответчики недоумевали. Ко всему прочему, в суд была подана жалоба на то, что вино, задерживаемое по неизвестной причине, приносит владельцу убытки. Суд нашел эти доводы достаточными, распорядился вино вернуть, убытки возместить.

Но Федор Никифорович, тем не менее, не оставил намерения прекратить незаконную деятельность брата. И когда Иван Никифорович отправился в Санкт-Петербург, чтобы участвовать в новых торгах на отдачу винных откупов, его брат, собрав мужиков, останавливал «корчемные» обозы, разбивал бочки, вино выливал на землю. Иван Никифорович стал нести убытки, но его люди не оставляли этого занятия. Кроме того, было решено положить предел домогательствам Федора Никифоровича.

Алексей Федорович Грамматин, сын Федора Никифоровича, в своей рукописи «Исторические известия о моих предках» так описывал события, ставшие кульминацией в конфликте братьев: «На 13 марта (1791 года) дали знать подсыльные моему отцу что повезут вино с заводу в некоторыя селения для вольной продажи значительное число бочек он велел мужикам приготовиться. С той стороны заметили, даны повеления в деревни половины Борятино большое и малое, Жажелево своей половины Матвеевским Гарским и Бабцинским быть в готовности и проучить чтобы  вперед ловить охота отпала, пришедший вооруженной народ с дальных деревень скрылись в своей ветряной мельнице мимо которой везти надлежало вино, а с тутошних собираться приказали на завод. Таковыя неприязненные движения немогли быть совсем неизвестны Федору Никифоровичу. Некоторые из своих предупреждали и уверяли его что видели ночью шедший вооруженный народ дальной Борятинской вотчины видели разных поверенных целовальников, но подсыльные не видев чужаго народу на заводе уверяли что то слухи пустые произведенные одним страхом и советовали возпользоваться случаем дав им урок какого корчемничать, когда несколько бочек будет опущено и  присоединяли к тому что здешние мужики их хотя и будут провожать вино но дратся не станут с здешними будучи недавно одновотчинцы между собою родня и всегда хлеб соль водят. Таковые уверения утвердили отца моего неотлагать своего намерения и 13 марта учинилось днем решительным днем сильной вражды между родными, на долгое время и несчастию до самого гроба. В 9-м часу по полуночи отворились заводские ворота и под распоряжением повереннаго Семена Москвина повезли бочки с вином. Народ не в большом количестве но вооруженной провожал оное что усмотрев Федор Никифорович отправил своего старосту Савелья Дмитрева с мужиками управиться с корчемным вином и бочьки разрубить. Бочки остановлены и при первом спросе куды везут и для чего столько народу им сказали чтоб корчемничать. Ударили топорами по бочькам те стали не давать и закипела драка, Москвин двинул с мельницы народ напоенный  вином досыта вооруженный  рогатинами дубинами и топорами. Полилось не вино уже а кровь. Отец мой увидя что его мужиков бьют смертельно бросился с дворовыми  людьми на место драки но видя человек не менее ста пьяных разсвирепевших не мог иной пользы своим присудствием принести что они оставя на месте тех бросились  за ним и толпа буйная кричала бей боярина до смерти но дальность от его дома и одна со стороны бросившаяся лошадь с дровами ехавшаго крестьянина между ними и глубокой по сторонам снег спасли отца моего от очевидной смерти. Видя что достигнуть его не могут пускали в след его они что имел каждой в руках своих и один из топоров брошеной попал в спину спасавшемуся за ним крестьянину его Семену Васильеву. Ни кавтан ни шуба не остановило разсекло ему спину и он от боли упал тут. Оставя битых и прогнав всех пьяной народ с бочками свободно отправился по дороге с песнями. Жена Ивана Никифоровича Марья Перьфильевна ехала в санях позади сего своего виннаго обоза и во все время драки присудствовала сама. По окончанию благополучно как бы исправивши доброе какое дело возвратилась на завод в свой дом. Можно полагать естлиб Иван Никифорович был дома то таковой бы драки случиться не могло которое в той стороне и по ныне слывет Мамаевым побоищем».15

Иван Никифорович, возвращаясь из Санкт-Петербурга, где взял на откуп три округи, скончался на  подъезде к  Москве и был найден мертвым в самый день драки. Причиной тому видели излишне выпитое спиртное накануне отъезда. Так как по случаю удачно улаженных дел он «съехавшись с одним приятелем неосторожно погулял». Тело его было перевезено в подмосковное имение родственника его Кирилла Федоровича Тухачевского село Морозово и там погребено.

Федор Никифорович, похоронив погибших, покинул Матвеевское и обосновался в имении тетки жены - Натальи Ивановны Неклюдовой, селе Котцыно близ города Шуи. Еще долго пытался он отстоять свою правоту, подавая прошения и жалобы в Нижний суд, в Сенат и даже на имя Императрицы, но ни одно его прошение удовлетворено не было. Скончался он в 1800 г. на пути в ссылку в Сибирь, на дороге в Казанской губернии, обвиненный в убийстве своего крестьянина. Этот крестьянин привез в шуйское имение из Матвеевского сено для лошадей, и, как показалось Федору Никифоровичу, «не сбереженное и растерянное», за что и был жестоко наказан. Найден он был посреди двора мертвым и, как утверждало следствие, скончался от побоев. Сам же Федор Никифорович отрицал свою причастность к этому, говоря что никогда не бил людей.16

Вся эта пьяная и кровавая история сохранилась в памяти народной и дожила до сегодняшнего дня в виде прозвища «Мамаево побоище», хотя уже никто из ныне живущих в этих местах не знает реальных событий, стоящих за этим названием.

Ссылки:

1 ГАКО. МКФ. 173. Кадр 21. 

2 ГКМЗ «Ипатьевский монастырь». КОК. 53/332. Исторические известия о моих предках. Л. 35; РГАДА. Ф. 1355. Оп. 1. Ед. 22/512. Л. 96. 

3 ГАКО. МКФ. 173. Кадр 21. 

4 ГКМЗ «Ипатьевский монастырь». КОК. 53/332. Исторические известия о моих предках. Л. 40. 

5 РГАДА. Ф. 1355. Оп. 1. Ед. 22/512. Л. 96. 

6 РГАДА. Ф. 1355. Оп. 1. Ед. 542. Л. 112 об. 

7 ГАКО. МКФ. 173. Кадр 21.

8 Куприяновский П. В. Н.Ф. Грамматин // Литературное краеведение. - Иваново, 1991. - С. 112-113.

9 ГАКО. МКФ. 173. Кадр 60.

10 ГАКО. МКФ. 173. Кадр 21.

11 ГКМЗ «Ипатьевский монастырь». КОК. 53/332. Исторические известия о моих предках. Л. 40.

12 Там же. Л. 40.

13 Там же. Л. 42-43.

14 Там же. Л. 45.

15 Там же. Л. 47-49. «Исторические известия…» фрагментарно опубликованы Е. Сапрыгиной в журнале «Губернский дом». - Кострома, 1995. - № 6. - С. 54-58.

16 Там же. Л. 59-60.