Муромская икона Спаса Нерукотворного в Глинской пустыни

 

Иконописание Мурома конца ХVIII в. представлено в литературе лишь немногими образцами1. Как выясняется, в их число может быть еще включено одно датированное произведение, давно известное как чудотворный образ Спаса Нерукотворного, около 1818 г. оказавшийся в Глинской Рождество-Богородицкой мужской пустыни Курской губернии Путивльского уезда (ныне Сумской области, Украина, Глуховского района), расположенной на правом берегу р. Обесты, впадающей недалеко в р. Клевень. Икону считали написанной в ХVIII в.2 Упоминания о ней можно найти в рукописных источниках и в печатных изданиях3. Так, в Ведо­мости о состоянии Глинской пустыни в 1829 г. отмечено, что в собор­ном храме за клиросом с правой стороны «находится в большом виде Нерукотворенный Образ Христа Спасителя, ознаменован чудесами». По данным составленного в 1836 г. историко-статистического описания пустыни, «величина оной (иконы) в длину и ширину около одного аршина». История появления в монастыре упомянутого образа наиболее обстоятельно изложена в составленном архимандритом Макарием Глухаревым в 1829 г. «Описании Богородицкой Глинской пустыни», оставшемся в рукописи, по которой приведен здесь ее текст4.

«При входе в церковь Рождества Богородицы, чрез двери южныя, первый предмет вам представляющийся есть икона Нерукотвореннаго Образа Спасителева, которая принесена в Глинскую пустынь из города Мурома по таковому случаю. Один из братий здешних, иеродиакон Авксентий, имел здесь весьма благоговейнаго инока, который, упражняясь в искусстве живописи, написал в посте и молитве икону сию и дал ее своему сыну в отеческое благословение. И когда она стояла в доме моих родителей, сказывает о. Авксентий, еще тогда примечали от ней нечто необычайное: ибо естьли в покои, в котором она была поставлена, кто-нибудь пустословил, и смех творил, – то некий треск происходил от сей иконы, устрашал говорунов, и заставлял их безмолвствовать. По кончине отца моего матерь моя во обитель меня уже вступившего, а монашество в здешней обители, сим образом благословила заочно; и подвижницы некия, шедшия в Киев Богу молиться, восхотели исполнить ее желание, подъяв икону святую, в начале чувствовали некую тяготу несоразмерную силам своим, но потом, когда немощь свою предали воле и силе Божией, образ для них весьма легким сделался, и они с миром и радостию несли его на руках своих до самой пустыни Глинской. Здесь его поставили во святом алтаре на горнем месте; и когда я, говорил отец Авксентий, по должности параекклисиарха, первый вошел в алтарь, пред вечерним молитвословием, тогда услышал треск чрезвычайный, происшедший от сего образа, и был во ужасе. Но свидетелями сего чуднаго знамения были и сам отец Филарет, когда приял от подвижниц икону, внес ее в свою келлию, и Димитрий Севастианович г. Бровцын, со всем семейством своим, когда в доме его совершалось молебное пение пред сим образом. Потом поставили его на сие место, где он теперь в церкви находится, и треска не стало слышно, на всегда ли или на время, сказать не можешь. Только история знамений и чудес, во все времена совершавшихся в церкви Христовой, показывает, что рабы и угодники Божии, пред лицем Божиим писание иконы святыя преводя на убрус или на дску священная черты, в чистых и освященных душах их раждавшияся молитвою и пламенною в прославлении имени Божия ревно­стию и любовию к душам человеческим, призывали на дело рук своих благословение Божие, и помазав писанныя ими иконы помазанием от святаго, которое имели в духе своем, и слезами благоприятными, в веществе отверзали хлябы небесныя, чудодейственную благодать Божию источавшимся вскоре ими для будущности далекой, оставляли в своих произведениях сокровенные ключи силы Божией, которые потомки должен­ствовали открыть верою и молитвою, соответствующею молитвам предшественников, уже ликующих в небесном царствии. Риза сребреная, которую видим на иконе Христова Нерукотвореннаго Образа в Глинской пустыни, устроена усердием Его Сиятельства графа Сергия Павловича Потемкина. Он же в 1826-м году пожертвовал сей обители Евангелие, сребром позлащенным обложенное богато и благолепно».

К приведенному повествованию, проливающему свет на происхожде­ние иконы, надо добавить, что этот серебряный оклад, весом в 5 фунтов 74 золотника, изготовленный в 1818 г., имел накладной чеканный венец, украшенный гранатом и горным хрусталем. Как ни удивительно, икона с ее драгоценным убранством сохранилась в период лихолетья и во второй половине 1940-х гг. перед ней по воскресным дням в храме Глинской пустыни  совершалось уставное чтение акафиста. Примерно за два месяца до вторичного закрытия обители в 1961 г. икона была унесена, и, как выясняется, находилась в Туле до весны 2008 г., когда возвращена в монастырь, на этот раз без оклада, с очищенной от загрязнений поверхностью. Благодаря данному обстоятельству, слева внизу обнаружилась дата: «1794 года сентября месяца» (Рис. 1).

Известно о том, что происходившего из Мурома глинского иеродиакона Авксентия в миру звали Афиногеном Андреевым. И, соответственно, его дед по отцовской линии, бывший монахом-иконописцем, носил ту же фамилию, но установить его имя пока невозможно. Если он пребывал в Благовещенском или в Спасском монастыре5, то не исключены иные следы иконописного творчества, для выявления которых описываемая икона могла бы стать эталонной. На сегодняшний день это единственное его известное произведение, отмечающее, кроме того, еще определенное стилистическое направление в муромской иконописи рубежа ХVIII-ХIX вв.

Обращение к образу Спаса Нерукотворного, почитаемому во всем христианском мире, в данном случае вряд ли можно объяснить вполне конкретными причинами. Правда, в городском соборе Рождества Богоро­дицы хранилась икона середины ХVII в., первоначально находившаяся над воротами Мурома, на Спасской башне деревянной крепости, до разрушения кремля в конце ХVIII в.6 Но она относится к изводу с держащими плат ангелами, и, кроме того, отличается иным, более традиционным рисунком головы, а также распадающимися на концах на пряди длинными волосами, образуя веерообразные очертания. Не исключено следование ранней прориси, отличавшей оригинал, с которым связаны местные пре­дания, может быть относившийся к ХVI в. Рассматриваемая икона скорее ориентирована на иной образ, с двумя симметричными плоскими прядями волос, характерный для западной иконографии ХV в., не получивший широкого распространения на русской почве, оставив лишь некоторые следы в трактовке отдельных деталей7.

Икона из Глинской пустыни учитывает новшества живописного языка, того «живоподобия», которое связано с творчеством царского изографа Симона Ушакова, написавшего в 1658 г. образ Спаса Неруко­творного, затем многократно повторенный им самим и его последователями, чаще всего с незначительными изменениями8. Примером того может служить икона, выполненная Симоном Ушаковым около 1670 г. и затем находившаяся в Троицком соборе Успенского монастыря Алексан­дровой слободы9 (Рис. 2). 

Но и по отношению к таким образцам произведение муромского иконописца, датированное 1794 г., обнаруживает оригинальные черты, получающие распространение в европеизированном творчестве русских мастеров XIX в., с подчеркнуто реалистической трактовкой образа, мыслимой как выражение идеала красоты и совершенства. Это соответствовало новой эстетике, проникшей и внутрь монастырских стен. Византийская традиция, ставшая уделом «священной древности», оказалась непонятной, и склонность к ней теперь порой грозила обвинением в сочувствии старообрядчеству; снисхождение заслуживали лишь появившиеся в 1800 г. единоверцы.

Рассматриваемая здесь икона Глинской пустыни с изображением Спаса Нерукотворного по высоте не превышает 70,0, а по ширине – 55,0 см, и, следовательно, форма не является квадратной. Лик Христа изображен на фоне узорчатого плата, собранного в образованные завязанными верхними концами в узлы складки, с глубокими тенями. Легкие растительные орнаментальные мотивы, варьируемые фантазией, бесспорно навеяны реальными европейскими тканями с местной флорой, переданной чрезвычайно правдиво. Но в их основе типы восточных рисунков, известных по персидской парче и шелковым тканям ХVI в. Характерно, что они скорее выявляют фактуру основы, легко изменяя окраску в зависи­мости от ее цвета: от коричневатой к белой. Живопись иконы, вывезен­ной в 1961 г. из Глинской пустыни, подверглась неумелой промывке, особенно повредившей боковые края композиции, открыв голубой фон и при этом почти целиком уничтожив узоры на плоскости широкой складки плата справа; час­тично смыта и живопись прядей волос, бороды и усов. Больше повезло живописи лика Христа, выполненной тщательно, с приме­нением искусной моделировки объемов, вызванной стремлением достигнуть полного «живоподобия». Во всяком случае безупречность рисунка удивительно сочетается с тонкой цветовой тональностью, свойственной воспроизведению реалий. Удивление вызывает отсутствие четко очерченного нимба вокруг головы Христа: он обозначен снопом излучаемого сияния, лучи которого переданы ассистом с нанесенными поверх крестовидным делением и обычными буквенными обозначениями, сделанными светлой и темной красками, В верхних углах плата, не деформируемые его складками, монограммы в форме IHC ХС, а в нижней части ткани грецизированная сопроводительная надпись: ТО АГIONЪ МАNДНЛIОNЪ – почти как на иконах мастеров Оружейной палаты конца ХVII в. Впро­чем, эта традиция сохраняется и в более позднее время.

Нельзя сказать, что написанная в Муроме в 1794 г. икона Спаса Нерукотворного занимает совершенно изолированное место в развитии иконографии образа, но в то же время невозможно указать ее непосред­ственный образец, явно принадлежавший к числу почитаемых. Скорее всего, именно этим был обусловлен выбор изображения, которое мастер предназначил для благословения своему сыну. В какой-то мере ключ к разгадке дает содержание пространной надписи на оборотной стороне датированной 1856 г. ярославской иконографически подобной иконы, образец которой получен от императрицы Анны Иоанновны архимандритом Троице-Сергиева монастыря Варлаамом Высоцким (1726-1737), а с 1790 г. находился в ярославской церкви Параскевы Пятницы на Туговой горе10. Выявление последнего позволило бы получить более определен­ный ответ на поставленный вопрос.

В Глинской пустыни икона Спаса Нерукотворного со времени своего появления стала одной из самых почитаемых. Начало этому почитанию положено преп. игуменом Филаретом Данилевским (1817-1841), который установил непременное перед образом по воскресным дням перед литургией соборное совершение молебного пения с акафистом Спасителю. Такой обычай свято соблюдался как в прежнее время, так и по возрождении обители в 1942 г., когда из числа всех прежде существовав­ших уцелел лишь один больничный храм в честь Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Возвращенная икона первоначально была поставлена перед левым клиросом, оформленная самым примитивным способом, с использованием вместо подвесной пелены старой скатерти, а внутри киота были помещены гирлянды искусственных цветов. Акафист совершали трое иеромонахов в сослужении иеродиакона. Там икона оставалась и после 1954 г., когда для нее был выполнен резной деревянный киот (Рис. 3), но позже, в 1957 г., поставлена перед правым клиросом (Рис. 4), где находилась все остававшиеся до закрытия монастыря годы. Перемещению, очевидно, способствовало напоминание о прежнем местонахождении в соборном храме прославленной Глинской пустыни: среди братии еще были живы те, кто помнил лучшие времена. Почитание образа засвидетельствовано и желанием быть запечатленным возле него на фотоснимках, представляющих теперь уже причисленных к лику преподобных схиархимандритов Серафима Амелина и Андроника Лукаша. Вместе с тем упомянутые снимки представляют страницы истории самой иконы,  прежде никогда не привлекавшей внимание исследователя. 

 

1 Сухова О. А. и др. Иконы Мурома. – М., 2004. – С. 40-42, 346-353. 

2 Денисов Л. И. Православные монастыря Российской империи. – М., 1908. – С. 350.

3 Историческое описание Глинской Богородицкой пустыни, состо­ящей Курской епархии и губернии в Путивльском уезде, составленное Николаем Самойловым, состоящего под Высочайшим покровительством Общества истории и древностей российских соревнователем. – СПб., 1836. – Ч. 1. – С. 32; Глинская пустынь. Очерк современного состояния обители. – Одесса, 1904. – Ч. 1. – С. 15; Иоанн (Маслов), схиархим. Глинская пустынь. История обители и ее духовно-просветительная деятельность в ХVII-ХX веках. – М., 1994. – С. 163, 223. Ил. на с. 155, 427 (икона в окладе), 425, 441 (икона в киоте).

4 Сборник материалов «Церковно-историческое и статистическое описание Глинской Богородицкой пустыни», по Архивной описи № 255. Л. 25-26об. В упомянутой книге схиархим. Иоанна (Маслова) эта рукопись упомянута как не сохранившаяся (C. 30).

5 Зверинский В. В. Материал для историко-топографического иссле­дования о православных монастырях в Российской империи. – СПб., 1892. – Кн. II. –  С. 65 (№ 633), 337 (№ 1181); Денисов Л. И. Указ. соч. – С. 90-93 (№ 94, 95).

6 Сухова О. А. Указ. соч. – С. 178-181. Кат. № 23.

7 Подробнее см.: Евсеева Л. М. «Св. Образ» в XV-XVI вв. Иконо­графические типы и формы почитания // Спас Нерукотворный в русской иконе. – М., 2005. – 

С. 108-133.

8 Там же. – С. 156-163 (текст Н. Н. Чугреевой). Кат. № 42, 45, 46, 48, 51, 57, 58, 59, 61, 63, 64, 66.

9 Там же. – С. 278. Кат. № 44.

10 Там же. – С. 350-352. Кат. № 94.