Этнодемографические процессы у коми-ижемцев (ХIХ-начало ХХ веков)

Л. Я. Канева (Сыктывкар)

ЭТНОДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ У КОМИ-ИЖЕМЦЕВ (XIX - начало XX веков)

Происхождение «ижемцев» - одной из наиболее своеобразных групп народа коми - издавна привлекала внимание русских историков и этнографов1. Наиболее раннюю версию на этот счет сообщает академик Иван Иванович Лепехин. «Ижма, - писал он, - населена троякого племени народом: первые поселяне были зыряне, они обитали около реки Ижмы и в других местах Яренского уезда. Затем к ним присовокупились многие российские семьи, и некоторые из самоедов, принявших святое крещение. Все сие жители говорят по зырянски»2.

В. Н. Латкин приводит в своих записях сходную версию, но при этом добавляет: «Есть также предание, которое записано в памятной книжке одного ижемца, что первый поселился здесь крестьянин из деревни Глотовой Яренского уезда, наречием зырянин»3.

По средней Печоре и Ижме живут ижемцы, пишет в своих исторических сведениях В. Н. Белицер. Само название ижемцев – «изьва тас» (люди Ижмы). В прошлом ижемцы представляли собой этнографическую группу, смешанную по происхождению и несколько отличную по культуре от остальных коми-зырян. Ижемцы занимались в основном оленеводством, отчасти торговлей и отличались большой подвижностью. Значительная группа ижемцев-переселенцев (до 10 тыс. человек) живет в настоящее время в Ямало-Ненецком национальном округе. Ижемцев можно встретить на Новой Земле, в Малоземельской и Большеземельской тундрах. Отдельные ижемские селения встречаются на Кольском полуострове. В настоящее время ижемцы находятся в тесном общении с коми-зырянами и по существу составляют один народ. Говорят ижемцы в быту на одном из диалектов языка коми, их литературный язык - коми-зырянский. Начало формирования группы приходится на конец ХVI в., центром стала Ижемская слободка, расположенная в верхнем течении р. Ижмы. Группа ижемцев складывается в результате межэтнического смешения коми-зырянского (представленного в основном удорцами и вымичами), русского (новгородцы, архангелогородцы) и, частично, ненецкого населения, с доминантой коми-зырянского компонента. В результате этнического взаимодействия произошла ассимиляция русских и ненецкого компонентов, появился ижемский диалект коми языка, особый хозяйственно-культурный уклад, своеобразные черты в антропологическом типе4.

Первоначально ведущими хозяйственными занятиями ижемцев были охота и рыболовство, в качестве вспомогательных отраслей выступали скотоводство и земледелие. В течении XVIII-XIX вв. при сохранении прежних занятий ведущей отраслью экономики ижемцев становится оленеводство. Оленеводство явилось основным фактором интенсивного расширения этнической территории ижемцев. Если к началу XIX в. ижемцы освоили только нижнее течение р. Ижмы и прилегающие к ней районы р. Печоры, то в течение века они усваивают всю среднюю Печору с притоками (р. Колва, Уса), оседают в большеземельской тундре, проникают на Кольский полуостров (кольские коми) и в бассейн р. Оби (зауральские коми), где основывают свои поселения. По переписи 1897 г. коми население Печорского края (преимущественно ижемцы) насчитывало 22 тыс. человек. Около 10 тыс. проживало за пределами края. По переписи 1989 г. в Ижемском и Усинском районах Коми АССР проживало 27,8 тыс. коми, еще около 18 тыс. их потомков. Ижемцы живут в Западной Сибири и на Европейском Севере5.

Основная специфика ижемцев и в настоящее время определена оленеводством и заключается в комплексном хозяйстве, кочевом характере труда при оседлом образе жизни, наличии в материальной культуре специфических элементов, связанных с оленеводством (одежда и обувь из оленьего меха, нарты, чум и т. д.), системе расселения и элементах субэтничности в национальном самосознании.

Для рассмотрения и изучения родильной обрядности коми-ижемцев необходимо проанализировать общий характер демографических процессов на территории проживания данной этнографической группы и на сопредельных территориях.

Основу процесса естественного воспроизводства составляет рождаемость. Социальная (или в более широком смысле – социально-культурная) среда и связанные с ней отношения, личное и общественное сознание оказывают очень сильное влияние на весь процесс естественного воспроизводства, на рождаемость и плодовитость6. Условия, влияющие на рождаемость, чрезвычайно разнообразны. В целях их систематизации Б. Ц. Урланис предложил при изучении рождаемости выделить «факторы» и «причины», строго разграничивая их действия7. К числу «факторов» он отнес ряд естественных и социальных условий и обстоятельств: климат, наследственность, общественное положение женщин, уровень благосостояния, культурный уровень, законодательство, войны, урбанизацию и некоторое другое; к числу «причин» - возраст вступления в брак, пребывание женщин вне брака, потенциальную плодовитость, бесплодие, мертворождаемость, внутрисемейное регулирование. В. И. Козлов выделил следующие факторы: физиологические (возраст наступления половой зрелости, конец производительного периода), брачность (брачный возраст, степень безбрачия, разводы), традиции многодетности и брачно-половые ограничения, религиозный фактор (влияние на регламентацию брачно-половых отношений), социально-экономические факторы (виды занятий, благосостояние и др.)8. А. Г. Вишневский выделил такие факторы рождаемости, как плодовитость и поведение. Под плодовитостью подразумевается брачное поведение, половое поведение и репродуктивное поведение9.

А. Г. Вишневский охарактеризовал ранние этапы становления нового типа рождаемости. «В области воспроизводства населения демографическое поведение регулировалось общепринятыми представлениями в браке, деторождении, болезни и смерти. Одним из факторов рождаемости являлась брачность. Подавляющее большинство населения Европейской России не знало ни существенного откладывания браков, ни значительного безбрачия. В то время как во второй половине ХIХ в. во многих европейских странах ни разу не были замужем 60-70 % всех женщин в возрасте 20-29 лет и свыше 15 % женщин в возрасте 45-49 лет; в Европейской России в 1897 г. соответствующие показатели составляли 23 % и примерно 5 %»10.

Далее А. Г. Вишневский подтверждает высокую рождаемость брачным поведением. «В целом, брачное поведение коми крестьян во второй половине ХIХ в. характеризовалось соблюдением норм общеобязательности вступления в брак, довольно зрелым брачным возрастом обоих полов и частыми повторными браками овдовевших супругов. Общеобязательность соблюдения норм брачного поведения поддерживала высокую рождаемость. Доля лиц, никогда не вступавших в брак была крайне незначительна»11.

Характерной особенностью исторического развития Печорского края в конце ХIХ-начале ХХ вв. было то, что в процессе роста товарного хозяйства и товарного обращения его различные районы оказались связанными друг с другом экономически вне зависимости от их этнического состава. В новых экономических условиях при наличии тесного территориального соседства и исторически сложившихся связей в среде населения Печорского края все явственнее проявлялась другая сторона этнического развития - постоянно действующие этно-культурные взаимоотношения между коми, русскими и ненцами, имеющие результатом смешение представителей различных народностей, особенно в полосе этнических границ12.

Следует заметить, что еще в третьей четверти ХVIII в. существовало всего несколько ижемских селений, расположенных друг от друга на расстоянии 25 км. В самом конце XVIII и начале ХIХ в. ижемцы заселили берега Ижмы вниз от Красного бора до устья, вверх - от Мошъюги до впадения р. Ухты в Устье-Ухты. Но, если в первом, Красноборском районе, изобилующим хорошими рыболовными угодьями и имеющим прямой выход на Печору, население численно быстро возросло, то во втором районе жителей было немного. В 1843 г. В. Н. Латкин отметил здесь всего восемь небольших деревень: Щелья, Картаель (16 дв.), Кедвавом, Винла (4 дв.), Ужпель (Порожская), Якимова, Вуквавом (10 дв.), Пожня (2 дв.)13.

На протяжении всего ХIХ в. особых изменений в составе населения не произошло, и крупных миграций на Печору не наблюдалось. Л. П. Лашуком были использованы дневные записки путешествия И. Лепехина, на основании которых он утверждает, что общий рост народонаселения происходил преимущественно за счет прироста рождаемости, а на Ижме в XVIII в. он был более значительным, нежели в предшествующем столетии.

При всем несовершенстве переписей ХVIII-первой половины ХIХ в., учитывавших, главным образом, мужские ревизские души, сравнительные демографические данные позволяют сделать определенные выводы относительно движения если не всего печорского населения, то хотя бы мужской его части за сто лет (1785-1885). Пустозерская волость - 991 чел., Ижемская волость - 7229 чел., Печорская волость - 1364 чел. За столетие население Пустозерской волости возросло всего в полтора раза. Более значительным (2,7 раза) был рост населения на верхней Печоре, что отчасти объясняется продолжавшимся притоком новоселов извне. Однако наиболее интенсивно росло ижемское население: за столетие оно увеличилось в семь раз, а за двадцать лет (1865-85) дало чистый прирост в 15 %. При этом следует учитывать и значительные миграции ижемцев в Приуралье и Западную Сибирь. Столь быстрый рост коми-ижемского населения был, несомненно, обусловлен сравнительно благоприятными условиями экономического развития. Полные сведения по демографии Печорского края с 1885 г. по 1905 г. раскрывают следующее состояние народонаселения обоего пола по этническим группам: русских, в том числе пустозеров 2161 - 858 чел., коми-ижемских 15 021 - 25 178 чел., верхнепечорских 3041 - свыше 3500 чел. Численность ижемцев возросла на 60 %, но многие ижемские семьи, кроме того, переселились в Зауралье, Сибирь, на Кольский полуостров и, естественно, не попали в список жителей ижемской волости14.

В районе Печоры от устья Ижмы до впадения Усы первые поселения ижемцев - Щельяюр, Няшабож, Кычкар, Усть-Уса - появились в конце XVIII в. В 1840-х гг. Щельяюр и Кычкар (Брыкаланск) насчитывали уже по пятьдесят-шестьдесят дворов, в Усть-Усе было одиннадцать дворов15. Примерно с 60-х гг., когда население этих пунктов выросло настолько, что вновь стало не хватать земель и угодий, начался отлив многих семей, которые поднимались вверх по Печоре и основывали новые заимки и выселки. Так возникли селения Кипиево (1850), Мутный Материк (1871), Чаркабож (1873), Чика (1880), Щельябож (1891), Полушка (1893), Чаркаювом (1897)16.

Л. П. Лашук отмечает, что наиболее быстро росло население Усть-Кожвинской волости, охватывающий район р. Усы, - с 824 чел. в 1885 г. до 2372 чел. в 1905 г. В указанный период происходило интенсивное заселение бассейна Усы выходцами из Мохчинской, Красноборской и других ижемских волостей17.

В состав населения Печорского уезда входили ненцы Большеземельской тундры, приписанные к ведомостям: Пустозерскому, Ижемскому. Их численный состав имел выражение: Пустозерский 1801 г. - 573 мужчин, Ижемский - 291 мужчина, а в 1905 г. Пустозерский - 1898 мужчин и женщин, а Ижемский - 1692 мужчин и женщин18.

Значительное увеличение числа ненцев, приписанных к Ижемскому ведомству, объясняется тем, что экономически они были связаны в большей степени с ижемцами, нежели с нижнепечорскими русскими.

В целом население Печорского уезда (без верховьев Печоры) насчитывало в 1905 г. - 40 211 чел., а в 1913 г. - 48 648 чел.19

Приведенные демографические данные, как считает Л. П. Лашук, сами по себе интересны, т. к. общий рост народонаселения является важнейшим и необходимым условием этнического развития любого народа, хотя и не определяет его полностью. Своеобразной чертой этнического развития печорского населения в ХIХ в. было: 1) значительное расширение этнической территории коми и русских; 2) территориальное и хозяйственное сближение всех этнографических групп; 3) в связи с этим более интенсивное этно-культурное взаимовлияние и метисация вплоть до образования смешанных и переходных групп, особенно в полосе этнических границ.

Если во второй половине ХVIII в. на обширной территории Печорского края существовало несколько сравнительно узких земляческих группировок населения, то начиная с последних десятилетийXVIII в., главным образом в следующем столетии, коми и русскими были заселены берега не только самой Печоры на протяжении свыше 1500 км, но и большинства ее ранее пустынных притоков - верхней Ижмы, Усы, Щугора, Подчерема, Илыча. Коми-ижемцы проникают вглубь Большеземельской тундры и полярного Урала, где входят в тесное соприкосновение с местным кочевым населением - ненцами, хантами, а в Зауралье - с теми же хантами, манси и приобскими русскими20.

Весьма перспективным и выгодным занятием на Крайнем Севере является оленеводство, но, как отмечает в своей работе С. В. Мартынов, оно оправдывало себя лишь при наличии большого оленьего поголовья и обширных ягельных пастбищ. Хотя пустозерцы и ижемцы издавна начали заниматься оленеводством, настоящими состоятельными оленеводами среди них стали лишь немногие, преимущественно зажиточные, крестьяне.

В этнографической литературе много писалось о том, что ижемцы в массе своей прирожденные оленеводы. В действительности даже в такой наиболее оленеводческой волости, как Мохчинская, по данным 1900 г. из 1057 хозяйств оленями владели только 252 хозяйства21, причем большинство из них было малооленным. Необходимо учесть и то, что к 1900 г. ижемское оленеводство достигло высокого уровня, а полувеком ранее оно было куда более скромным.

Судя по описаниям И. Н. Глушкова 1920-х гг., кольские ижемцы долгое время сохраняли культурно-бытовые традиции, занесенные с Печоры, и в очень малой степени смешивались с лопарями, но постепенно между пришельцами и аборигенами стали завязываться не только хозяйственно-культурные, но и семейно-брачные отношения. В 1924-1928 гг. исследователями отмечались смешанные браки между коми, ненцами и лопарями. Обычными были взаимные браки между коми-ижемцами и русскими поморами и оленеводами22.

В предгорья Северного Урала переселились ижемские семьи из Кожвы, Новикбожа, Усть-Усы и самой Ижмы, что было вызвано потерей оленей в результате массовых эпизоотий. Живя на протяжении десятилетий в тесном соседстве в пределах смежных деревень, верхнепечорские коми и ижемцы, естественно, сильно смешались между собой посредством перекрестных браков и оказали друг на друга взаимное языковое и культурно-бытовое влияние23.

Вопросы брачно-семейной структуры населения коми основательно изучены В. В. Соловьевым. По материалам ревизских сказок им была определена структура и численность крестьянской семьи летско-лузских коми в первой половине ХIХ в. Также на основе ревизских сказок был дан анализ основных показателей семейного строя коми-ижемцев в ХVIII-середине ХIХ вв., выделены тенденции развития семейной структуры и численного состава семей. Определены два основных типа семей: малые и неразделенные, среди которых исследователем выделены подтипы. В. В. Соловьевым впервые были приведены показатели брачности, относящиеся к концу ХIХ-началу ХХ вв., рассмотрены локальные особенности, исследованы некоторые факторы, влиявшие на характер брачно-семейных отношений у коми. Ученым была затронута тема психологических установок и стереотипов демографического поведения, связанных, прежде всего, с процессом вступления в брак24.

Брачная рождаемость, в свою очередь, также зависела от нескольких факторов: реальной плодовитости женщин, полового и репродуктивного поведения супругов. Б. Н. Миронов пришел к выводу, что крестьянская женщина на протяжении всей своей жизни могла родить в среднем десять-одиннадцать детей25. В изучаемый период на репродуктивное и половое поведение супругов в какой-то мере оказывали влияние церковные посты, а также условия крестьянского труда; при изнурительном труде интенсивность подобных отношений между супругами ослабевала. Во второй половине ХIХ в. добавились и новые факторы. Возросшая подвижность населения неизбежно вела к частым и порой продолжительным разлукам супругов. Отхожие промыслы были типичным явлением для пореформенной России, которое вносило изменения в традиционное поведение супругов, имело достаточно большие масштабы и потому могло оказать влияние на общий уровень рождаемости26.

Б. Н. Миронов рассматривает среди факторов смертности образ жизни, местожительство и высокую рождаемость, обуславливающую, по мнению автора, плохой уход за детьми и, как следствие, - высокую детскую смертность27. И. Л. Жеребцов заключает, что исследователи, как правило, выделяют такие факторы смертности населения, как хроническое голодание, тяжелые материальные условия, отсутствие правильных санитарно-гигиенических представлений28. В отечественной историографии долгое время отрицалось существенное влияние географической среды на экономику, общество и культуру. Прямое влияние природной среды проявляется, прежде всего, в том, что она создает благоприятные или неблагоприятные условия для жизнедеятельности человека; косвенное - в обеспечении для развития условий, поддерживающих существование человека, видов хозяйственной деятельности (охота, рыболовство, скотоводство, земледелие и др.)29.

В последнее время в связи с повышенным вниманием к региональным и демографическим проблемам интерес к этнодемографической тематике заметно возрос, что подтверждает И. Л. Жеребцов. Он, в частности, отмечает, что при возрастании роли и места какого-либо современного явления соответственно возрастают роль и место истории этого явления. Поэтому и растущий интерес к историко-демографической проблематике, этническим и демографическим процессам, в особенности ХIХ-ХХ вв., вполне обоснован. В полной мере это относится к Коми республике, по мере заселения и хозяйственного освоения территории которой здесь формировались своеобразные группы местного коми и русского населения, имеющие значительные отличительные черты в духовной и материальной культуре. Локальность исследований дает возможность более глубокого изучения проблемы демографического и культурного развития. Кроме того, сужение рамок исследования до границ отдельно взятого региона позволяет охватить достаточно большой хронологический период, проследить на конкретном материале влияние основных демографических тенденций изучаемого периода и определить роль демографического развития региона в контексте общероссийской истории30. Сегодня этническое самосознание ижемцев, как утверждает Ю. П. Шабаев, представляет собой сложную иерархию идентичностей, в которой все еще важное значение имеет общекоми идентичность. Но культурные ориентации подвижны и, вполне вероятно, что вскоре локальное самосознание может оказаться более значимым, чем общеэтническое. Вместе с тем, данный аспект до сих пор является крайне мало исследованным. В любом случае, очевидна культурная эволюция группы ижемских коми, равно как и проблема этнической фрагментации финно-угорских народов в целом31.

1 Лашук Л. П. Очерк этнической истории Печорского края. – Сыктывкар, 1958. - С. 95.

2 Путешествие академика И. Лепехина. - СПб., 1805. - Ч. IV. - С. 282-283.

3 Латкин В. Н. Дневник путешествия на Печору в 1840 и 1843 году // Записки РГО. - СПб., 1853. - Ч. II. - С. 97.

4 Белицер В. Н. Очерки по этнографии народа коми (ХIХ - нач. ХХ) вв. - М., 1958. - С. 5.

5 Лашук Л. П. Указ. соч. - С. 95.

6 Козлов В. И. Указ. соч. - С. 107.

7 Урланис Б. Ц. Рождаемость и продолжительность жизни в СССР. - М., 1963. - С. 48-52.

8 Козлов В. И. Указ. соч. - С. 110.

9 Вишневский А. Г. Ранние этапы становления нового типа рождаемости в России // Брачность, рождаемость в России и в СССР. - М., 1979. - С. 112.

10 Там же. - С. 110.

11 Там же. - С. 34.

12 Истомин Ф. М. Поездка в Печорский край летом 1889 года // Известия РГО. – 1890. - Т. ХХV1. - Вып. 2. - С. 168.

13 Латкин В. Н. Указ. соч. - С. 105.

14 Лашук Л. П. Указ. соч. - С. 121.

15 Латкин В. Н. Указ. соч. - Ч. 1. - С. 86.

16 Мартынов С. В. Печорский край. - СПб., 1904. - Ч. 1. - С. 127.

17 Лащук Л. П. Указ. соч. - С. 122.

18 Памятная книжка Архангельской губернии на 1907 г. – Архангельск, 1907. - Отд. II. - С. 4, 7.

19 Памятная книжка Архангельской губернии на 1913. – Архангельск, 1913. - С. 108.

20 Лашук Л. П. Указ. соч. - С. 122.

21 Мартынов С. В. Печорский край. - СПб., 1905. - Ч. II. - С. 93.

22 Глушков И. Н. Чердынские вогулы // Этнографическое обозрение. – 1905. - Кн. 45; Янович Д. Т. По поводу наблюдений Варсанофьевой В. А. над вогулами // Северная Азия. – 1930. - № 5-6.

23 Золотарев Д. А. Кольские лопари. – Л., 1928. - С. 137.

24 Соловьев В. В. Структура и численность крестьянской семьи летско-лузских коми в первой половине ХIХ века (по материалам ревизских сказок) // Вопросы социально-экономической истории Коми края. - Сыктывкар, 1980. - Вып. 23; он же. Семейный строй коми-ижемцев в ХVIII - середине ХIХ века (по материалам ревизских сказок). - Сыктывкар, 1985. - Вып. 118; он же. Брачно-семейные отношения коми крестьян в конце ХIХ в. - начале ХХ в. // Вопросы этнографии народа коми. - Сыктывкар, 1985. - Вып. 32. - С. 13.

25 Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (ХVII- начала ХХ в.). - СПб., 2003. - Т. 1. - C. 121.

26 Вишневский А. Г. Указ. соч. - С. 123.

27Миронов Б. Н. Указ. соч. - С. 194.

28 Жеребцов И. Л. Указ. соч. - С. 39.

29 Козлов В. И. Указ. соч. - С. 185.

30 Жеребцов И. Л. Указ. соч. - С. 3-4.

31 Шабаев Ю. П. Этнодемографическое развитие коми в контексте демографических процессов у финно-угорских народов Российской Федерации. - Сыктывкар, 2005. - С. 26.