Высочайшие путешествия. Остановка в Муроме

М. В. Сидорова, Е. И. Щербакова (Москва)

ВЫСОЧАЙШИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ. ОСТАНОВКА В МУРОМЕ

Не для удовлетворения праздного любопытства и не для отдыха от государственных забот разъезжали августейшие особы по России. Личное знакомство со своими обширными владениями давало российским монархам, по словам Екатерины II, «свет и сведения о всей империи, с кем дело имеем и о ком пещись должны». Возвращаясь из путешествия по Волге 1767 г., великая императрица побывала и в Муроме, «переправившись чрез Оку в великолепной лодке». Государыню встречали с хлебом-солью городские чиновники и духовенство, муромлянки в национальных нарядах:

Милуя подданных, костюмы русски зрела;

одобрив характер, менять их не велела.

Царица и подданные всем миром молились в соборе о здравии наследника. Однако, получив известие, что великий князь Павел Петрович «сильнее занемог от привитой оспы», Екатерина заторопилась домой. Павел Петрович же, став императором, тоже удостоил посещением этот древний город.

Вскоре после коронации Павел I объехал северо-западные губернии России, а в 1798 г. отправился на восток. Мы знаем обо всех подробностях этой поездки благодаря Григорию Григорьевичу Кушелеву, генерал-адъютанту, который сопровождал императора и вел поденные записи о путешествии. Впоследствии на основе этих записок Кушелев создал «Журнал высочайшего путешествия Его Императорского Величества в Казань через Москву и обратно через Ярославль и Тихвин, бывшего в 1798 г. (с 5 мая по 12 июня)». Он представляет собой роскошную книгу форматом 25 х 20 см в красном сафьяновом переплете с акварельными иллюстрациями, планами городов и маршрутов, с «генеральною картою путешествия».

Книга хранилась в личной библиотеке Павла I, а после его смерти поступила в отдел рукописей Павловского дворца. Подобные рукописные отделы, существовавшие также в Зимнем, Гатчинском, Аничковом и Царскосельском дворцах, являлись наследственной собственностью царского дома - частями единой его императорского величества библиотеки. Основы ее создания были заложены в эпоху Просвещения. Еще до вступления на престол Екатерина тщательно подбирала свою библиотеку, и, став императрицей, не жалела средств на ее пополнение. Наиболее ценными приобретениями просвещенной монархини стали покупки книжных собраний Дидро (1765), Вольтера (1779), итальянского маркиза Бернардо Галиани (1776), русского историографа Щербатова (1791). Наряду с книгами в Императорскую библиотеку поступали документы, автографы, рукописи, которых к началу XX в. в ее фондах насчитывалось более четырех тысяч.

В 1904 г. заведующий Императорской библиотекой В. В. Щеглов обратился к Николаю II с просьбой о соединении документальных коллекций, рассредоточенных по разным дворцам-резиденциям, в одном месте. Высочайшее соизволение было получено, и рукописному отделению библиотеки отвели помещение в нижнем этаже Зимнего дворца. В 1917 г. властью Временного правительства «собственная библиотека бывшего императора» была расформирована, а ее рукописное отделение переведено в Государственный архив. Сегодня фонд рукописного отделения библиотеки Зимнего дворца хранится в Государственном архиве Российской Федерации.

Материалы рукописного отделения, источниковую ценность которых трудно переоценить, издавна привлекали внимание исследователей. Публикации ряда документов можно найти уже в дореволюционных журналах - «Русский Архив», «Исторический Вестник» и др. В 1892 г. в «Русской Старине» (№ 10) появились краткие выдержки из журнала путешествия Павла I, сделанные М. И. Семевским. Мы же предлагаем обратиться к подлинному журналу Г. Г. Кушелева, чтобы узнать, какое впечатление на августейшего путешественника произвело пребывание в землях древнего Муромского края.

Переночевав во Владимире, императорский кортеж тронулся в путь ранним утром 18 мая 1798 г. «Обширные рощи, приятно отстроенные деревни и покрытые богатою жатвою пашни приятностию своею восхищали дух и мысли внимательного зрителя». Вскоре потянулись леса, которые некогда славились своею непроходимостью, былинные муромские чащобы. После Судогды места пошли «ровные, сухие и полистые»; путешественников застала сильная гроза, а на подъезде к Мурому «открылася прекрасная во все стороны равнина». «Видимые в дали рощи, как бы нарочито всюду рассаженные, делают приятную пестроту и тем сокращают границы пологости. Грунт суглинистый с серою землею, - отмечает Кушелев, - в Муром приехали в 8 часов прямо в дом, изготовленный для высочайшего пребывания». Августейшую фамилию (императору сопутствовали великие князья Александр и Константин Павловичи) встречали члены городского магистрата во главе с купцом первой гильдии Иваном Семеновичем Мяздриковым. Путешественникам поднесли стерлядь из реки Оки, «известную по отличному вкусу с времен незапамятных», фрукты и знаменитые муромские калачи, изображение которых присутствует на городском гербе. Милостиво приняв хлеб-соль, Павел I отправил несколько калачей с нарочным курьером в Санкт-Петербург императрице Марии Федоровне.

19 мая «Его Императорское Величество изволил пробудиться в 6 часов. Утро было дождливое и пасмурное», так что Павел с сыновьями, не мешкая, отбыли к перевозу, где переправились через Оку на четырнадцативесельном катере, «порученном в команду лейтенанту Челяеву, которому всемилостивейше пожалованы золотые часы, а гребцам 100 рублей» (не забывает упомянуть Кушелев). Ожидая, когда через реку переправятся все сорок восемь экипажей царского поезда, император, невзирая на сильный дождь, «удостоил разговором купечество». Будучи в веселом расположении духа, ибо спокойствие его никакими просьбами не нарушалось, государь произнес: «Буду помнить ваши муромские калачи... и этот дождь, который промочил наши шинели».

«Сделав отеческое прощальное приветствие к народу», император отправился далее, в Нижний Новгород. Муромский предводитель дворянства Языков, городничий Диц, исправник Теплов и дворянин Быков, «у коего в доме была квартира Государева», получили за усердие чины и царские подарки. А путешественники могли из-за реки еще раз полюбоваться Муромом, который «имеет немалое количество каменных церквей, пространство занимает допольное, улицы в нем расположены порядочно, строение, хотя деревянное, но изрядное».

К сожалению, непогода мешала «насладиться обозрением всех приятностей». Однако приметливый Кушелев описывает и пойму Оки, имеющую, по его словам, «прекрасные сенные покосы», и посевы яровых, ибо земля эта очень хлебородная; и весь извилистый тракт по речной долине. «Места от часу становились чище, деревни чаще и более населенны...» Во втором часу добрались до села Озябликово, где в доме господина Неплюева отобедали. А затем снова в путь - мимо оружейных заводов графа Шереметьева, мимо озера Ворсма с монастырем Казанской Божьей Матери и дальше, дальше, туда, где терялся взор «в синевах отдаленных».

Следующий российский самодержец Александр I, хотя «всю жизнь и провел в дороге», в Муром больше не заезжал. Преемник же его, Николай Павлович, исколесивший всю Россию с ревизиями и проверками, побывал и в этом городе. В личном фонде Николая I, хранящемся в Государственном архиве Российской Федерации, имеются журналы путешествий императора за разные годы. Но помимо краткого упоминания о посещении Мурома в 1834 г. на пути из Нижнего Новгорода во Владимир, существует гораздо более красочное и детальное описание пребывания в городе императора Николая.

В первом номере «Журнала мануфактур и торговли» за 1837 г. было опубликовано письмо одного из жителей Мурома, очевидца высочайшего визита (автором, вероятно, являлся купец первой гильдии Алексей Титов, с которым нам еще предстоит встретиться). «В начале октября месяца пронеслась между нами радостная весть», - пишет он. В ожидании «драгоценного Посетителя» городские постройки, мостовые, тротуары и площади были улучшены, возобновлены перевозы и т. п. Специально подготовили и катер, на котором «блаженной памяти Государь Император Павел I и Великие Князья Александр и Константин Павловичи в 1798 г... соизволили переправляться чрез реку Оку». Отремонтированный «усердием граждан» еще в 1806 г., перестроенный и выкрашенный вновь в 1832 г., катер хранился в галерее, устроенной отцом предполагаемого автора А. А. Титовым. Однако засуха не позволила спустить на воду «сию священную реликвию», и Николаю Павловичу подали шлюпку. Команду гребцов, организованную городским головою Василием Тимофеевичем Суздальцевым, составили сыновья первых купцов города, среди которых находился и автор этой мемории.

12 октября в 11 часов утра звон колоколов возвестил о прибытии высокого гостя; император в сопровождении графа А. Х. Бенкендорфа поднялся на борт и отдал приказ к отплытию. Царская шлюпка и окружавшие ее на разном расстоянии «небольшие обывательские лодки, колеблемые на водах Оки легким ветром», представляли собой довольно красивую флотилию.

В продолжение переправы Николай Павлович беседовал с графом Бенкендорфом, с кормчим лодки, купцом Я. Б. Усовым и командою о торговле Мурома, числе купеческих капиталов и городских достопримечательностях. «“Что за здание близ берега реки?”, спросил Государь, - вспоминает Титов. - Имея счастье находиться ближе других гребцов к особе Его Императорского Величества, я отвечал: церковь Козьмы и Демиана, построенная царем Иоанном Васильевичем по взятии Казани». Расспросы продолжались, и речистый горожанин поведал государю о полотняных фабриках и кожевенных заводах Мурома, на что Николай I заметил: «Здесь этот промысел в хорошем виде!» Титов позже сетовал, что не осмелился предложить монаршему вниманию дом господ Языковых на Богатыревой горе, где по преданию располагались хоромы боярина Ивана Никитича Романова, предка августейшей фамилии. «Жалею о нерешимости своей: может быть Его Величеству не неприятно бы было знать это».

Причалив к берегу, император в «самых милостивых» выражениях поблагодарил гребцов и кормчего, и был встречен местным обществом по старинному обычаю с хлебом и солью - муромскими калачами и окской стерлядью. Удостоив некоторых вопросов городского голову и городничего К. С. Макова, государь проследовал в собор, поклониться мощам святых преподобных Петра и Февронии Муромских, «сопутствуемый радостными восклицаниями народа, как любимый Отец среди семейства своего». Теснившиеся зрители, одни из которых забегали вперед, другие в восторге целовали одежду императора, третьи, крестясь, выносили пред царские очи младенцев, сильно затрудняли высочайшее шествие. Однако самодержец благосклонно смотрел на этот беспорядок, «происходивший единственно от любви беспредельной и преданности».

У церкви монарха торжественно встречало духовенство во главе с протоиереем М. Г. Троепольским. «По совершении краткого молебна и произнесении многолетия Его Величество, приложась к Святым мощам, изъявил свое удовольствие как духовенству, так и жителям города и отправился в путь по тракту во Владимир». Кратким было пребывание в Муроме Николая I, уныло смотрел народ на удаляющийся царский экипаж. Но, «как бы в награду за маловременное здесь пребывание», император, обдумывая маршрут будущего путешествия по России цесаревича Александра Николаевича, в числе обязательных для посещения наследника пунктов отметил и этот древний город.

Весной 1837 г. великий князь Александр Николаевич завершил основной курс наук. Согласно «Плану учения», составленному В. А. Жуковским, в следующие два года цесаревич должен был осмыслить и систематизировать приобретенные знания - начиналась взрослая жизнь... Большую роль в воспитании отпрысков аристократических фамилий традиционно отводили путешествию, в которое они отправлялись без родителей, в сопровождении наставника. Путешествие наследника российского престола имело особенно важное значение, по мысли отца-императора он должен был «узнать Россию, сколько сие возможно, и дать себя видеть будущим подданным».

Николай I лично подготовил для сына «Наставление» и «Инструкцию для путешествия», в которых подробно изложил цели поездки и регламентировал правила поведения великого князя и его свиты. Он составил также «Общую инструкцию» для всех участников вояжа, где имелись четкие указания о распорядке дня и форме одежды, времени пребывания в населенных пунктах и порядке осмотра достопримечательностей, и даже о количестве танцев на балах. Император, между прочим, повелел, «чтобы нигде по дороге никто из начальства не встречал и не сопровождал наследника цесаревича; чтобы нигде обедов для Его Высочества не делали...; а в тех местах на дороге, где находятся достопамятные заведения или исторические предметы любопытства, чтобы ближайшие начальники ожидали и показывали оные».

Александру Николаевичу, а также его спутникам А. В. Адлербергу и С. А. Юрьевичу предписывалось вести дневник путешествия. «Журнал хоть трудновато молодежи писать, но им оно здорово, ибо приучает к трудам и службе и очень пригодится впредь... Нужно в нем помещать более подробностей об виденном вами, ибо он должен быть общей resume или ваш памятник поездки, дабы со временем, в него заглядывая, вспоминать про виденное», - наставлял император.

Великого князя сопровождали его воспитатели и педагоги В. А. Жуковский и К. И. Арсеньев, князь Х. А. Ливен, полковник С. А. Юрьевич, генерал-адъютант А. А. Кавелин, полковник В. А. Назимов, друзья цесаревича - А. В. Адлерберг, И. М. Виельгорский и А. В. Паткуль, лейб-медик И. В. Енохин, фельдъегери, камергер и кухня. Маршрут корректировался несколько раз и в результате должен был охватить громадное пространство от Санкт-Петербурга через Новгород, Тверь, Ярославль и Кострому за Урал; через Екатеринбург, Тюмень и Тобольск в Поволжье; через Воронеж, Тулу, Рязань, Смоленск и Бородино в первопрестольную, а затем через Владимир, Нижний и Муром на юг. За полгода предстояло объехать всю Россию и даже увидеть Сибирь. «Ты первый из нас в сем отдаленном крае!.. - восхищался сыном Николай Павлович. - Какая даль!.. Но какое и тебе на всю жизнь удовольствие, что там был, где еще никто из Русских Царей не бывал...»

2 мая 1837 г. кортеж тронулся в путь. «Мы летим, - писал В. А. Жуковский, - я едва успеваю ловить те предметы, которые мелькают как тени мимо глаз моих»; все бегло - краткие остановки, официальные мероприятия, обозрение казенных и богоугодных заведений, торжественные церковные службы... Вставали в половине шестого утра каждый день, ложились заполночь. Александр Николаевич добросовестно заполнял журнал, отправлял августейшим родителям письма. «Великий князь постоянно пишет к Вашему Величеству и Вы получаете от него обо всем самые свежие известия, - говорил Жуковский императрице Александре Федоровне, - завидую ему в этой способности владеть пером во всякое время, с незапутанными мыслями, после величайшей усталости… Могу всем сердцем радоваться живым полетам нашего возмужавшего орла и, следуя за ним глазами и думой в высоту, кричать ему с земли: смелее, вперед по твоему небу! И дай Бог силы его молодым крыльям! Дай Бог любопытства и зоркости глазам его: то небо, по которому он теперь мчится прекрасно, широко и светло: это - наша родная Россия!»

В понедельник 9 августа путешественники покинули Москву и двинулись в сторону Владимира, миновав село Купавну, уездный город Богородск, где заходили в церковь Богоявления, и наконец вступили в пределы «богатой и промышленной Владимирской губернии». По пути останавливались для смотра Казанскому и Углицкому Егерским полкам, а также Суздальскому пехотному у деревни Ундол, принадлежавшей А. В. Суворову.

 Во Владимир прибыли на следующий день, и после представления великому князю гражданских властей и духовенства ему поднесли известные на всю округу владимирские вишни, торговля которыми приносила городу около 100 000 рублей ежегодно. Прежде всего, как и советовал в своем «Наставлении» Николай I, все отправились в Успенский собор, а затем посетили промышленную выставку, где особенное внимание цесаревича привлекли местные ткани - ситцы и полубархат, миткаль и кисея, а также «хрустальные изделия Мальцовых, железные - завода Баташевых, пеньковые рукавицы для пожарных машин купца Елизарова и двуствольное ружье, сделанное самоучкой крестьянином Панковым». Далее по списку следовали осмотр гимназии, острога, больницы, пожарной команды, заведения общественного призрения; Рождественский и Авраамиев монастыри. После вечернего чая в Дворянском собрании Александр Николаевич полюбовался великолепной иллюминацией, а вернувшись домой, изложил свои впечатления в письме отцу: «Город Владимир из беднейших своей губернии, уездные, которые я видел, гораздо лучше его, но зато он богат историческими воспоминаниями...»

На рассвете 11 августа из Владимира выехали в Нижний, где пробыли два дня, и ранним утром 14 взяли курс на Муром, осмотрев при выезде «работы, производимые по устроению новых спусков чрез крутизны и овраги». Первую остановку великокняжеский поезд сделал в селе графа Шереметьева Ворсма, где цесаревич ознакомился с фабрикой знаменитого «стального мастера» Завьялова; завтракали на станции Озяблицкий погост, а в 5 часов прибыли в древний Муром, встречавший наследника российского престола церковным благовестом.

Александр Николаевич переправился через Оку на той же лодке с теми же гребцами, которые в 1834 г. перевозили его августейшего отца. Следуя его примеру, великий князь приложился к святым мощам и иконам в соборе Рождества Богородицы, а затем поклонился святым благоверным князьям Константину, Михаилу и Федору в Благовещенском монастыре. К обеду, назначенному в доме почетного гражданина и первой гильдии купца Андриана Ивановича Мяздрикова, пригласили городничего К. С. Макова и уездного предводителя дворянства А. И. Бурцова, сын которого был женат на дочери особы, чрезвычайно близкой императорской фамилии - няни Николая Павловича Евгении Васильевны Вечеславой (Лайон). Эта замечательная женщина, дочь одного из вызванных в Россию Екатериной II английских художников, была представлена ко двору после того, как разделила с русскими дамами семимесячное заточение в Варшаве во время польского восстания 1794 г. В течение первых семи лет жизни будущего императора мисс Лайон была его единственной наставницей. При расставании воспитанник подарил ей драгоценный медальон со своим портретом, который бережно хранился у ее дочери, в замужестве Бурцовой; может быть эту семейную реликвию видели и в Муроме...

Но вернемся к Александру Николаевичу, который поздно вечером 14 августа покидал гостеприимный Муром. Перед отъездом купец первой гильдии А. А. Титов преподнес цесаревичу составленное им «Историческое обозрение города Мурома». В небольшом предисловии автор указывал, что «с 1820 г. начал приискивать для сего материалы, посвящая на это по нескольку часов от моих занятий торговых и мануфактурных. Читал Историю Государства Российского, творение незабвенного Карамзина, замечал статьи, до Мурома относящиеся, делал выписки, сообразив их с другими летописцами... Историею князя Щербатова, городскими официальными документами и преданиями народными, выбрав факты, сколь можно вернейшие, подтверждаемые живыми памятниками священнейших событий, составив из них записку общую...» Титов предполагал довести историю Мурома, подробно изложенную им с момента основания по 1723 г., до современного состояния города и представить ее в губернский Статистический комитет, членом которого являлся. Однако ожидавшийся визит наследника российского престола заставил Титова изменить первоначальный замысел.

Следует заметить, что во время путешествия подобные труды будущему самодержцу поднесли три города - Муром, Касимов и Рыбинск. Но в силу различных обстоятельств сохранилось только описание Мурома. Оно находится в фонде рукописного отделения библиотеки Зимнего дворца (Государственный архив Российской Федерации) и представляет собой рукописную книгу форматом 32 х 20 см в зеленом кожаном переплете с тиснением и позолоченным обрезом. На розовой муаровой подкладке наклеен экслибрис Александра II - прямоугольник с вырезанными углами и изображением вензеля АН под императорской короной в окружении лучистого сияния и облаков; этот знак он использовал с конца 1840-х гг. Вероятно, сначала книга хранилась в кабинете великого князя, а затем поступила в его библиотеку, которая с 1840-х гг. размещалась в Александровском дворце Царского Села.

12 декабря 1837 г. наследник цесаревич Александр Николаевич возвратился в Зимний дворец. Путешествие закончилось. Жуковский сравнивал его «с чтением книги, в которой теперь великий князь прочтет только оглавление, дабы получить общее понятие о ее содержании. После начнет читать он каждую главу особенно. Эта книга - Россия; но книга одушевленная, которая сама будет узнавать своего читателя. И это-то узнание есть главная цель... нашего путешествия...»

Потом Александр II совершит еще множество поездок по России, но ни одна из них не оставит столько впечатлений и столько документальных свидетельств, как путешествие 1837 г.