Провинциальный музей и общество потребления

 

Один из видов современного досуга – культурно-образовательная деятельность, удовлетворение культурно-образовательной потребности, в том числе через посещение музеев. 

В патриархальном значении музеи – специализированные учреждения, хранящие культурное наследие, т. е. (в самом узком смысле) совокупности материальных и духовных памятников культуры различных групп и классификаций. Лет десять-пятнадцать назад музей трактовался уже как «многофункциональный институт социальной памяти, посредством которого реализуется общественная потребность в отборе, сохранении и репрезентации» разнообразных объектов, «осо­знаваемых обществом как ценность» и предназначенных «для передачи из поколения в поколение»1. Об этой же функции культуры (включающей культурное наследие нации, которое музеи и хранят) как одном из инструментов идентификации нации говорил президент В. В. Путин на расширенном заседании президиума Совета при Президенте по культуре и искусству в Пскове 3 февраля 20142. В самое последнее время крупнейшие музейные деятели говорят о музее как культуропорождающем факторе, изменяющем среду вокруг себя. Таким хотелось бы видеть музей, его задачи и смысл деятельности самим музейным специалистам. Есть еще точка зрения посетителей. 

В досуговой деятельности населения в устоявшейся современной фразеологии обыкновенному человеку культурным наследием надлежит гордиться и к нему приобщаться. Именно для этого и существуют музеи. Интересные данные в этой связи опубликованы ВЦИОМ, производившим в 2008-2009 годах социологические исследования в Музеях Кремля. Анализ ответов на вопрос о музеях, в которых побывали участники опроса, привел социологов к выводу об «определенной тематической направленности посещаемых музеев – главным образом, это художественные музеи, хранящие художественные, а также исторические ценности, которые относятся к так называемым „обязательным” музеям, олицетворяющим историю страны и ее достояние»3. Определяя информационно-познавательный мотив как ведущий мотив посещения музея, социологи констатируют значимость и такого мотива, как «желание посетить „главный музей страны”». Частота посещений, основанная на подобной мотивации, достаточно ограничена и, как правило, составляет один-два раза в жизни4. Итак, определенная часть населения ходит в музей для «приобщения и гордости». Посещение музея рассматривается массой как ритуал присоединения к историческим корням, к высшим национальным ценностям, своего рода инициация. Поэтому необходимо посетить не просто музей, а самый главный музей. Это гарантирует качество единожды проведенного ритуала. Тем не менее, надо признать, что ожидания посетителей от музея и ответ музея на эти ожидания вполне адекватны друг другу. Во всяком случае, в этом поле задачи музея традиционны, и он знает, как ему работать по репрезентации культурного наследия, воспитанию посетителя и проч. и умеет это делать. 

 В самое последнее десятилетие в пространстве музей-посетитель появился новый активный игрок. Это органы власти, законотворческая деятельность которых предлагает новый статус музея и новые задачи, стоящие перед ним. «Вместо сохранения культуры как некой совокупности накоп­ленного общественного богатства в виде культурного наследия и творческих достижений, ценных сами по себе», культура рассматривается «как ресурс и инструмент для достижения внешних по отношению к ней социально-экономических целей, то, чем она может быть полезна для новой экономики и социального развития»5. Ситуация укладывается в анализ общества потребления, описанный Ж. Бодрийяром. Культурному наследию (и музею как учреждению, работающему с ним) навязывается «несуществующая потребность» в экономической целесообразности, для удовлетворения которой и вырабатывается и активно внедряется очередной функциональный «симулякр» – музейный продукт6. Отнесение учреждений культуры к сфере услуг в области досуга и развлечений довершает вытеснение музея в сферу потребления и маскульта. Главный вызов новейшего времени – существование музея в обществе потребления, фактически, в одной сфере с маскультурой и под ее прессингом, которой музеи проигрывают по определению. 

С музея требуют выработки музейно-туристического продукта, который изначально создается для потребителя, но не им самим, т. е. это типичное создание маскульта, в котором продукты создаются на потребу покупателя. Этот музейный продукт необходимо сбыть, поэтому он должен обладать и обладает товарными качествами, соотносимыми с возможностями и желаниями потенциального потребителя: модным «форматом» (некоей совокупностью формы, стиля и содержания), присутствием и качеством звезд и «вип-персон», приглашенных на мероприятия, соответствием «мейнстриму», престижностью, т. е. высоким рейтингом, и проч. Вроде бы, ничего стыдного тут нет. Понятно, любой профессиональный творец (художник, писатель, артист и т. д.) продает плоды своего труда. Как писал Пушкин, «не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». Но! В произведении (искусства, в духовной сфере) вдохновение первично, в потребительском продукте первична продажа. Здесь действуют экономические, а не эстетические (и уж тем более нравственные и т. п.) категории. 

В обыденном сознании приоритет экономики выражается формулами «деньги могут все» и «потребитель всегда прав». Их действие распространено и в сферу культурных ценностей и учреждений культуры. В музее это проявляется через императив вышестоящих органов: привлечь как можно больше посетителей. Посетитель вправе потребовать на рынке культурных услуг нужного ему продукта, а в случае его отсутствия – не пойти в музей. (Заметим, музей – не школа, посещение которой в нашей стране пока еще обязательно). Вместо уникального общения с музейным предметом (подлинником) мы получаем воздействие музейного продукта, изготовленного под сиюминутные потребности посетителя в развлечении (симулякр). 

Надо сказать, все предпосылки для изготовления товара в музее есть: высшие ценности (музейные коллекции в качестве образца), профессионалы-производители и внедренная извне мотивация на извлечение выгоды. 

Кто же выступает покупателем этого культурного продукта? Всякий, желающий присоединиться к высокой культуре, но не обладающий, не желающий и не считающий необходимым иметь для этого соответствующий уровень образования и воспитания и прикладывать некоторые усилия. «Магическое присоединение» (Ж. Бодрийяр) нужно ему для идентификации себя как члена определенного общественного слоя. Понятно, просветительские и образовательные функции музея остаются невостребованными и неуместными. 

На мой взгляд, появилось некое несоответствие в законодательстве. Согласно ст. 27 ФЗ «О Музейном фонде РФ и музеях РФ» целями создания музеев РФ являются в том числе «осуществление просветительской и образовательной (а не досуговой и развлекательной. – Л. Р.) деятельности». Через музей должна реализовываться «общественная потребность в отборе, сохранении и репрезентации» разнообразных объектов, «осозн­аваемых обществом как ценность» и предназначенных «для передачи из поколения в поколение»7. Под репрезентацией понимается экспонирование, изучение, и все та же просветительская и образовательная деятельность (популяризация)8. При этом популяризация исходит из свойств и качеств самого наследия, музейного предмета, в то время как музейный продукт предполагает учет и удовлетворение запросов и предпочтений потребителя. 

Таким образом, современная музейная интерпретация предмета видится как придание культурному наследию товарного вида. Это свойство общества потребления и его продукта – китча9. Важно обозначить, что создание музейных товаров – это не стадия или ступенька на пути к высокой культуре, к освоению культурного наследия. Это уже сформировавшийся и вполне независимый особый механизм рецепции-присоединения к культурному наследию, без всякой рефлексии и усилий. В начале прошлого века русский философ Г. Федотов считал, что «идеал культуры должен быть высок, труден, чтобы разбудить и напрячь все духовные силы». У нас же – поистине «невыносимая легкость» (М. Кундера) обретения высших ценностей. Один из современных исследователей прямо указывает, что поскольку в музеи стали приходить ныне ради удовольствия и развлечения, а не для получения знаний, то музеям необходимо учитывать это и подстраиваться под интересы посетителя10.

Беда не просто в перемещении культурного наследия в сферу досуга населения. В конце концов, чиновник В. И. Даль на досуге создал словарь великорусского языка, а юрист Д. А. Ровинский – уникальный словарь гравированных портретов и проч. Суть в подмене образовательно-воспитательной функции (популяризации) развлечением скучающего посетителя, навязывание музеям конкуренции с дискотеками, фан-клубами, в лучшем случае – с домами культуры и культурно-досуговыми центрами. 

Еще одно следствие этой подмены – закономерный вывод, что приобщение к культурным ценностям может происходить единственным только способом: через развлечение, что культурная деятельность – необязательная, осуществляющаяся при наличии свободного времени. В дальнейшем это приводит к утрате понимания культурных ценностей как высших достижений человечества, к не различению вообще ценностных градаций и смыслов в культуре, характерному для постмодернистского сознания общества потребления11. 

Каковы образцы музейного товара? Их множество. «Музейные проекты <...> часто производятся как будто на конвейере, являя поток однотипных слабо продуманных и позиционированных продуктов», – констатирует специалист12. Создание по образцу (вторичность) – одно из свойств продукта маскультуры, китча. Музей предлагает разнообразные шоу, театрализованные представления, мастер-классы, «национальные сувениры». Это усадебные балы «из жизни дворян», разыгранные силами музейных сотрудников, а также «национальные особенности» кухни, промыслов, охоты, тюрьмы и ссылки, вино- и чаепития, гостеприимства, катания на тройках, хороводов, рыбалки, фиточая, русской бани и проч. В ходе реализации музейных проектов потребитель имеет возможность узнать много разнообразных фактов, но они большей частью формируют не систему знания, а мозаику абсолютно бесполезных и никуда не применимых сведений «от случайного к случайному» (А. Моль). Музеи заманивают посетителя предложениями приобщиться к «историческим корням» в виде умений плести лапти, мастерить древнерусское оружие, ткать на ткацком стане, прясть с помощью веретена и донца, писать гусиным пером, растирать краски и писать иконы, печь хлеб в русской печи, пользоваться языком цветов и веера, танцевать менуэт и мазурку, посидеть в тюремной камере, поучаствовать в процессе изготовления пастилы и пряников, научить бальному этикету, изготовлению оберегов, раскрашиванию пасхальных яиц13. 

Можно возразить: почему бы это не именовать популяризацией? Потому что функция, назначение популяризации – просветительство, развитие, в любой, в том числе и игровой форме. Образование посетителя и продажа услуги (часто навязанной) клиенту – разные виды деятельности. Назначение музейного продукта – продажа. А легче продается развлечение, не требующее от покупателя никаких затрат и усилий души и ума. Отдал деньги – получил желаемое. Это совсем другой путь и к другим целям – например, к экономической эффективности, успешной торговле услугами, самоокупаемости, наконец. Именно эти задачи становятся для музеев главными в последние годы: как можно меньше затрат, как можно больше заработанных денег, как можно больше посетителей. В традиционном музее главным была коллекция (культурные ценности пусть не федерального, а узкорегионального значения) и ее сохранение и изучение. В музее нового типа – посетитель и количество оставленных им в музее денег. Музей должен учитывать и обслуживать желания и ожидания клиента (покупатель всегда прав). С радостью в СМИ сообщается, что музеи выходят из своих стен и хранилищ: ездят в трамваях, размещают репродукции картин на стенах домов и вагонах метро и проч. Как будто уж и не может быть у современного человека другого времени для приобщения к национальному достоянию и для национальной самоидентификации, как по дороге на работу или очередную тусовку. 

 Несмотря на видимую успешность и поддержку подобного рода практик, сами музеи относятся к ним как к чужеродному элементу. Вот констатации, выбранные только из одного номера профессионального журнала «Музей» (№ 11, 2009). В интервью директор музея-заповедника «Павловск», професср, д. и. н. Н. С. Третьяков признает, что для успешного выживания музеев «нужен экскурсионный поток, что не может не сказаться на качестве работы с посетителями. Вот и устраиваем презентации „Мерседесов”» (С. 11). В статье о новом выставочном проекте говорится об «очень опасной тенденции – <...> создании новых мифов о прошлом», когда сегодняшние вкусы, сегодняшнее отношение к богатству, ценностям массовой культуры переносится на повсе­дневную культуру представителей прошлого века и т. д., когда рассказ о том, чем жили, подменяется рассказом о том, как жили, т. е. выхолащивается содержание. Автор называет этот процесс «глянцевой пропагандой потребительства»14. И. Чувилова в аналитической статье, посвященной итогам музейного конкурса «Александр Невский» 2009 года, констатирует: «Новые музейные формы нуждаются в серьезном и вдумчивом обращении с наследием, хранимом музеями. В использовании специфических музейных средств, отличающих музей от клуба <...>. В противном случае не избежать банальностей и легковесности. Серьезных экспозиционно-выставочных проектов с продуманной научной концепцией немного»15. 

Разумеется, для создания проектов «музейного уровня» необходима большая исследовательская деятельность, научная работа. Но наука в провинциальном музее – очень грустная тема. «Вообще продолжение разговора о научной составляющей музейной деятельности приведет нас к довольно грустным размышлениям, – продолжает все тот же исследователь. – Наука в музее сегодня – нелюбимое (потому как прихотливое) дитя, вовлеченное в законодательные игрища вокруг современного статуса музея (выделено мною. – Л. Р.)». Результаты этого заметны уже сегодня. Надо сказать, такому положению немало поспособствовали и некоторые музейщики и музее­веды, сотрудники музеев, переориентировавшиеся на проведение развлекательных мероприятий и околомузейных шоу. 

Как один из возможных выходов предотвращения погружения музея в пучину рынка предлагается «разводить» профессионалов-исследователей и менеджеров, обслуживающих посетителей. Действительно, исследователи и публика действуют не на одном поле, такое положение не только в России. Например, для обозначения так называемой популярной истории есть уже термин historytainment. 

В реальной музейной практике все более обозначается грозный процесс разделения, ведущий на выходе к потере музеем своего институционального статуса. Основная музейная деятельность по сохранению культурной памяти – это высокая музейная культура, удел федеральных музеев, которые могут себе позволить иметь в штатном расписании дополнительные единицы менеджеров и проч. Повседневная деятельность большинства провинциальных музеев – обслуживание клиентов, производство и продажа музейного товара, т. е. дистанцирование культурного наследия от части музейных сотрудников, оказывающих услуги клиентам, и от самих клиентов, которым выдают гаджеты и сувениры. Универсального музейного сотрудника, обслуживающего функции исследователя и продавца, невозможно вообразить. К тем же последствиям развала музея как статусного социального института ведет, на мой взгляд, создание единого централизованного хранилища на несколько региональных музеев или даже несколько регионов. 

Выход должен быть радикальным: за музеем надо оставить функцию и право хранения, изучения и репрезентации культурного наследия. 

У музея и сферы массовой культуры (сферы потребления) есть пространство противостояния. Главным элементом его является вещь и отношение к ней. Вещь, ставшая музейным предметом, приобретает значение культурной ценности, объекта культурного наследия. Музейный предмет – особый, исключенный из обихода, получивший новый смысл и символику, новые качества и функции. В основании сферы потребления тоже лежит вещь, приобретшая сверхъестественные свойства идола, божества, олицетворения интересов, ценностей, целей и задач, смыслов жизни человека массы, т. е. фетишизация вещи. 

Таким образом, музей и общество потребления представляют собой два полюса отношения к вещи, артефакту. В маскультуре человек массы, потребитель, получающий вещь, является объектом воздействия. Вектор развития массовой культуры – вниз по лестнице, ведущей в бесконечность деградации. Музей начинает с того, что является все более удаляющейся вершиной для массовой культуры – с бытовой вещи. Но интерпретирует ее с точки зрения ценностной шкалы и направление этой шкалы – к высшим достижениям человеческого духа, раритетам, шедеврам национального историко-культурного процесса. Музейный предмет вновь со-/пре-творен музейными работниками (в процессе его музейной интерпретации), встроен в культурный онтогенез человечества. Того же требует музей и от посетителя – познавательной активности, со-действия и со-творчества без упрощения. Это и называется при-общением. 

Проблема подлинника и копии, репродукции, виртуальной вещи – еще один вызов современности музею. Функция музея – сохранение и культивирование интереса к единственному подлиннику в условиях неограниченного тиражирования. Цель экспозиционной деятельности музея – создать условия понимания и переживания уникальной ценности книги, подлинника, оригинального предмета истории и культуры. Еще в начале ХХ века русские педагоги и музейные деятели говорили о приоритете музея в чувственно-эмоциональном развитии личности, в выработке «чувственной грамотности». 

Итак, музей ныне выступает не только хранителем, но одним из производителей предметов культурного наследия. Именно он обеспечивает статусное существование предмета как ценности. Он же, музей, с другой стороны, развивает познавательную и творческую активность личности и формирует у нее ценностное отношение к культурному наследию. В обществе должны быть некие устои, являющиеся своеобразным эталоном для определения происходящих изменений, как плато материка, на котором крепится вся текущая жизнь нации. Функция музея – быть таким эталоном отношения к вечным ценностям, а не флюгером, откликающимся на каждое дуновение переменного ветра. Не всякое изменение благо. Возможно ли представить себе деятельность эталонной палаты мер и весов по изменению длины эталонного метра в зависимости от того, находится ли общество на подъеме или в кризисе? 

Процесс формирования культурных ценностей, как и их сохранение, измеряется веками, ибо связан с самоопределением нации. Попытки нарушить этот процесс, пусть и с самыми благими целями – контрпродуктивны и опасны. Как сказал Президент России на расширенном заседании Президиума Совета при Президенте по культуре и искусству в Пскове (3.02.14): «Если нет культуры, то непонятно, что такое суверенитет, и непонятно тогда, за что бороться»16.