Генеалогия муромских князей в XIII – середине XIV вв.: факты и гипотезы

Генеалогия правителей Муромской земли неод­нократно привлекала внимание исследователей. Несмотря на сбор и анализ имеющихся сведений о муромских князьях в письменных источниках, общепризнанной реконструкции их поколенной росписи не существует. Основная проблема связана с затруднением установления прямой генеалогической связи и, соответственно, – владельческой преемственности между лицами, правившими в Муромском княжестве в XII – первой половине XIII в. и начале – середине XIV в. Эта проблема во многом вызвана тем, что в известных летописях и родословцах сохранилось недостаточно сведений о представителях местной династии князей1.

А. Г. Кузьмин, пытаясь выйти из порочного круга опоры только на редкие известия летописей и актов о событиях в Муроме, привлек для решения проблемы генеалогии муромских князей сведения древнерусских синодиков. Исследователь обратил внимание на то, что в некоторых их них фигурирует некий князь Глеб Ярославич, генеалогия которого в историографии не была прояснена. А. Г. Кузьмин выдвинул версию о рязанском происхождении Глеба Ярославича. Этот князь известен тем, что вместе со своей женой Феодосией был записан для поминания в синодик Рязанского Духовского монастыря2. Проверка данной версии показала ее сомнительность.

А. В. Кузьмину удалось установить, что князь Глеб Ярославич был сыном не пронского князя Ярослава Александровича, а муромского князя Ярослава. Таким образом, удается подтвердить, что правившие в первой половине XIV в. в Муроме князья были местными династами, а не представителями княжеского рода из Рязанской земли3. Следовательно, внутриполитическая борьба в Муроме в середине XIV в. была связана с претензией на него не со стороны рязанских князей, а совершенно другой силы.

В 1348 г. находившийся на службе в Мос­кве князь Федор Глебович, в котором следует видеть сына упоминавшегося ранее князя Глеба Ярославича, был назначен в посольство первым из трех киличеев владимирского великого князя Семена Ивановича Гордого4. Они должны были отправиться в Орду к хану Джанибеку с жалобой на действия на Руси правителей Великого княжества Литовского. В это время Гедиминовичи находились в затруднительном положении после разгрома их войск 2 февраля 1348 г. в битве на р. Страва. Князь Федор Глебович великолепно справился со своей миссией в Орде. Все члены посольства великого князя Ольгерда, включая его младшего брата – новогрудского князя Кориата, были арестованы в ханской ставке, а затем доставлены оттуда в Москву под присмотром особого ордынского посла Тотуя5.

Очевидно, что именно обширные связи в Орде и Москве помогли в 1355 г. князю Федору Глебовичу получить у хана ярлык на Муромское княжение6. При этом, несмотря на многолетнее правление, местный князь Юрий Ярославич был выдан с головой на расправу своему более удачливому сопернику. Этот факт косвенно также ставит под сомнение рязанское происхождение князя Глеба Ярославича. Совершенно ясно, что эти действия князя Федора Глебовича шли вразрез с существовавшими в Муроме традициями наследования княжеского престола.

Летописи рисуют, что в Муромском княжестве, как и в соседних с ним Чернигово-Северских землях, в этом вопросе придерживались домонгольских традиций. В 1345 г. князь Юрий Ярославич сменил своего умершего старшего брата князя Василия Ярославича7. В 1345-1355 гг. в Муроме князь Юрий Ярославич правил единолично8. Его младшим родственникам пришлось устраиваться на службу при дворе соседних более могущественных князей.

Победа князя Федора Глебовича над дядей была возможна в том случае, если его отец, по сравнению с Юрием, был старшим сыном муромского князя Ярослава. В 1330 г. этот правитель Мурома упоминается в записях киевского митрополита Феогноста как его должник9.

Данному предположению о степени родства муромских князей в первой половине XIV в. не противоречат сведения их помянника. Ранее он находился в составе синодика, который еще в конце XIX в. хранился в Муромском Спасском монастыре. В этом источнике после князя Давыда (Петра?) были записаны князья Андрей и Юрий (Георгий)10. В последнем из них, несомненно, стоит видеть сына муромского князя Давыда Юрьевича.

Юрий Давыдович известен благодаря его упоминаниям в Лаврентьевской летописи как преемника отца на муромском княжении. У него был, по крайней мере, один брат, а также неназванная по имени сестра, жена юрьевского князя Святослава (Гавриила) Всеволодовича († 1252). В январе 1228 г. князь Юрий Давыдович был участником военного похода правителей Северо-Восточной Руси на земли мордвы11. В 1232 г. муромские князья вновь разоряли мордовские земли в составе общерусской рати, в которой в этот раз принимали участие и рязанские князья12.

В следующем поколении муромских князей известен внук князя Давыда Юрьевича – князь Ярослав Юрьевич. Еще зимой 1225-1226 гг. этот муромский династ женился на «свести», т. е. на родной сестре жены переяславского князя Ярослава (Феодора) Всеволодовича. Таким образом, князь Ярослав Юрьевич не только еще раз подтвердил военно-политический союз муромских князей с правителями Владимиро-Суздальской земли, но и породнился с детьми недавно умершего знаменитого новгородского, галицкого и торопецкого князя Мстислава Мстиславича Удатного13.

Родство правителей Муромского княжества с владельцами Переяславля-Залесского стало еще более актуальным в 1238 г., когда Ярослав Всеволодович стал новым владимирским великим князем, а его старший сын князь Александр Яро­славич Храбрый (Невский) окончательно заменил отца на княжеском столе в Новгороде. В 1243 г., согласно летописцам, «Батыи же почти Ярослава великого честью и мужи его, и отъпусти и рече ему: Ярославе буди ты стареи всемъ княземъ в Русскомъ языце»14. После гибели 30 сентября 1246 г. великого князя Ярослава Всеволодовича от яда15 в Монголию в 1247 г. были вызваны его старшие дети – новгородский князь Александр Ярославич Храбрый и суздальский князь Анд­рей Ярославич. В 1249 г. первый из них получил право на «старейшинство» среди русских князей, Киевское великое княжество и «всю Руськую землю», а второй – на Владимирское великое княжество16. (В ряде русских родословцев второй половины XVI-XVII вв. при невнимательном копировании одного из летописных источников была сделана ошибка. Из-за нее период действия княжеской власти Александра Ярославича в Киевской земле начинал отсчитываться с 1252 г. и составлял 12 лет17). Этот политический акт властей Монгольской империи 1249 г. свидетельствовал о сохранении в их планах первенства и старшинства Киевского княжества среди других древнерусских княжеств и земель.

Политическое усиление переяславских Яро­славичей на Руси в период установления здесь ордынского ига некоторым образом повышало значение их ближайших родичей. Несомненно, именно старые семейные связи позволили в 1248 г. муромскому князю Ярославу Юрьевичу удачно выдать замуж свою дочь Марию. Она стала женой ростовского князя Бориса Васильковича, внука недавно (20 сентября 1246 г.) замученного в Орде черниговского великого князя Михаила Всеволодовича. Княжна Мария Ярославна «вѣнчасѧ оу с(вѧ)тоѣ Б(огороди)ци в Ростовѣ»18. Время смерти князя Ярослава Юрьевича неизвестно. Поэтому трудно судить, при нем ли происходила в 1257 г. ордынская перепись населения Муромского княжества, или же эту горькую чашу пришлось испить одному из его преемников (или наследников?).

Брак с княжной Марией Ярославной был выгоден семье покойного ростовского князя Василька Константиновича. Ее члены традиционно держались союза с великими князьями Ярославом Всеволодовичем и Александром Ярославичем. Они гарантировали Константиновичам неприкосновенность их владений от возможных посягательств со стороны других родственников. Таким образом, в 1248 г. правитель Муромского княжества еще более укрепил традиционные связи своей династии с князьями Северо-Восточной Руси.

В помяннике муромских князей имя Ярослава Юрьевича не встречается. В нем записан некий князь Роман, в котором можно видеть как одного из сыновей князей Андрея или Юрия, так и христианское имя самого князя Ярослава Юрьевича. Второй вариант представляется наиболее вероятным, так как источники упоминают его семью, где, несомненно, были дети. Они могли дать по князе Ярославе Юрьевиче поминальный вклад.

Между сообщениями Троицкой летописи за 31 июля и 11 октября 1278 г. в ней помещено известие о смерти некоего князя Андрея Ярославича и его жены княгини Устинии. При этом умерший князь был упомянут как «благоверныи»19. С разной степенью подробности это известие о смерти двух титулованных особ фигурирует и в других летописях так называемой лаврентьевско-троицкой группы20.

Происхождение князя Андрея Ярославича неясно. А. В. Экземплярский показал, что нет никаких оснований отождествлять это лицо с суздальским князем Андреем Ярославичем († 1264) и угличским князем Андреем Владимировичем († 1261). Время смерти этих лиц не приходится на 1278 г.21 Между тем, включение поминания князя Андрея Ярославича в общерусский свод 1305 г. было явно связано с его родством с правителями Северо-Восточной Руси. Представляется, что наиболее вероятна версия родства Андрея Ярославича с муромскими князьями. В это время именно они были близкими родственниками по женской линии как великокняжеской семьи, так и ростовских князей. По-видимому, только этот факт и может прояснить причину включения записи о смерти Андрея Ярославича и Устинии в летописные своды. Эта версия удачно согласуется со сведениями об отчестве князя Андрея и времени его жизни. Скорее всего, если она верна, то Андрей Яро­славич мог быть сыном только муромского князя Ярослава Юрьевича.

История Муромского княжества в последней четверти XIII – начале XIV в. очень плохо отражена в известных источниках. Их косвенные сведения дают возможность выдвинуть следующую версию последовательности событий. Очевидно, что смерть князя Андрея Ярославича вызвала определенные сложности в управлении Муромским княжеством. Его наследник (или наследники), остались сиротой (сиротами).

В Северо-Восточной Руси позиции правителей Муромского княжества, нуждавшихся в сильном и авторитетном в русско-ордынских делах союзнике, ослабила смерть в Орде 16 сентября 1277 г. ростовского князя Бориса Васильковича22. Мария Ярославна перевезла отсюда своего мужа на Русь и похоронила его в Ростове. Она пережила князя Бориса Васильковича почти на 20 лет. О вовлеченности вдовой княгини в политическую борьбу за княжеские столы в последней трети XIII в., к сожалению, ничего неизвестно. Княгиня Мария Ярославна умерла в Ростове в 1297 г.23 

Вероятно, малолетний наследник князя Анд­рея Ярославича не был в состоянии самостоятельно вести дела Муромского княжества. Его ориентация на союз с владимирским великим князем Дмитрием Александровичем была естественна и не выходила за рамки традиционной практики правителей Мурома. В 1282 г. также, например,  развивались отношения между Дмитрием Александровичем и наследниками галицкого и дмит­ровского князя Давыда Константиновича24. Однако такая политика вскоре принесла серьезные неприятности для Муромского княжества, которые его правители заранее не могли предвидеть.

7 декабря 1280 г. в Переяславле-Залесском умер духовный авторитет православной Руси – киевский митрополит Кирилл25. Его смерть сразу же обострила ранее замороженные между русскими княжествами конфликты. Во время развития одного из них, по-видимому, в первой половине декабря 1281 г. и в 1282 г., столица Муромского княжества была разорена русско-ордынскими войсками. Ими командовал претендент на Владимирское великое княжение – князь Андрей Александрович Городецкий26. В 1288 г. едва оправившееся Муромское княжество было снова разорено ордынцами27. Как считает А. А. Горский, эта рать пришла из Волжской, а не Ногаевой Орды28. В конце 1293 г. Муром вновь стал ареной новых боевых действий. Он был вновь захвачен и разорен русско-ордынскими войсками29.

Такая систематическая месть со стороны ордынцев могла быть вызвана лишь тем, что правитель Муромского княжества по-прежнему продолжал держаться политического союза с великим князем Дмитрием Александровичем. Вина правителя Владимирского великого княжества и вина его союзников в глазах некоторых ордынцев усугублялась тем, что они держались союза с темником Ногаем, пытавшимся ослабить центральную власть в Орде30.

После событий последней четверти XIII в. известия о Муроме и Муромском княжестве надолго выпадают из летописей. Это, конечно, затрудняет восстановление их истории и реконструкцию генеалогии муромских князей. Об одном из них, правившем в первой трети XIV в., известно благодаря внелетописным источникам. По-видимому, этот муромский князь Ярослав был близок к московским князьям. Его имя упоминается среди князей Северо-Восточной Руси первой половины XIV в., внесенных для поминания в вечный синодик Большого Успенского собора Московского Кремля31. Именно он в 1330 г. был должником киевского митрополита Феогноста. Поэтому служба князя Федора Глебовича, внука князя Ярослава, в Москве не была случайной. Она отражала давно установившиеся связи муромских князей с Калитовичами. Следующее за князем Ярославом поколение муромских князей, несомненно, относится к его детям. В княжеском помяннике из муромского Спасского монастыря фигурируют несколько имен. Это – князья Глеб, Михаил, Василий, Иван и Юрий (Георгий)32. Старший из них (Глеб), как указано выше, для поминания был записан в синодик муромского Духовского монастыря. Двое других (Василий и Юрий) – известны по летописям.

Итак, помимо этих трех князей, правивших в Муроме в первой половине XIV в., синодики позволяют установить имена еще двух сыновей муромского князя Ярослава – Михаила и Ивана, о которых нет сведений в летописях. Эти князья не упоминаются ни в летописцах, ни в родословных росписях правителей Рязанской и Муромской земли33.

После указанных ранее лиц помянник перечисляет еще несколько мужских и женских имен. Среди этих лиц не упоминается князь Федор Глебович. Этот факт лишний раз свидетельствует о неполноте записей представителей рода муромских князей за XIII-XIV вв. в составе синодиков. В данном случае, конечно, стоит отметить, что в 1816 г. сотрудники графа Н. П. Румянцева скопировали для него данный помянник муромских князей из какого-то явно другого списка34. В отличие от текста, опубликованного Н. Г. Добрынкиным, этот источник не имел помет о разновременности записи в помянник имен князей Петра и Павла. Кроме того, в нем отсутствует также имя князя Дмитрия, а князь-инок Вассиан ошибочно был записан писцом как «Вольян»35. Безусловно, копия графа Н. П. Румянцева имела более качественный протограф, хотя и не столь древний как у Н. Г. Добрынкина36. Но, главное, помянник подтверждает существование среди правителей Мурома князя по имени Глеб. Этот факт еще раз подчеркивает правильность предположения о том, что этого Ярославича не стоит причислять к дому рязанских князей.

Известные в источниках сведения о родстве37, а также указанные выше сведения источников о муромских князьях за XIII в. – 50-е гг. XIV в., можно свести в следующую генеалогическую схему:

Приведенная выше реконструкция генеалогического древа правителей Муромского княжества за XIII – середину XIV в. может помочь прояснить историю правящего здесь дома. Большую роль в этом играют сведения древнерусских синодиков. Очевидно, что только их дальнейшее изучение позволит уточнить и дополнить персональный состав муромских князей за XIII-XIV вв. и, возможно, прояснить историю их подчинения власти московских Калитовичей в 1390-е гг. Это – задача отдельного исследования.

 

1 Подробнее об этом, например, см.: Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период, с 1238 по 1505 г.: Биографические очерки по первоисточникам и главнейшим пособиям. – СПб., 1891. – Т. 2; Монгайт А. Л. Рязанская земля. – М., 1961; Кузьмин А. Г. Рязанское летописание: Сведения летописей о Рязани и Муроме до середины XVI в. – М., 1965; Рапов О. М. Княжеские владения на Руси в X – первой половине XIII в. – М., 1977; Кузьмин А. В. Генеалогия рязанских и муромских князей XIII – первой половины XIV в. // Записки отдела рукописей [РГБ]. – М., 2008. – Вып. 53. – С. 35–60; и др.

2 Кузьмин А. Г. Рязанское летописание. – С. 208.

3 Кузьмин А. В. Указ. соч. – С. 45.

4 О функции киличеев на Руси подробнее см.: Кузьмин А. В. Формирование, генеалогия и персональный состав боярства Тверского великого княжества в XIII-XV вв. // Проблемы источниковедения. – М., 2006. – Вып. 1 (12). – Ч. 1 – С. 125, 147-152; он же. О происхождении рода Аминевых: (к изучению истории киличеев в средневековой Руси) // Государство и общество в дореволюционной России XV – начала XX в.: сборник статей памяти Н. Е. Носова. – СПб., 2007. – С. 116–121; и др.

5 Присёлков М. Д. Троицкая летопись: реконструкция текста. – СПб., 2002. – С. 369; ПСРЛ. – М., 2000. – Т. 15. – Вып. 1. – Стб. 58. – Л. 279 об.; и др.

6 О тождестве лиц, упоминаемых в летописных статьях 1348 и 1355 гг. под именем Федор Глебович подробнее см.: Кучкин В. А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой // Куликовская битва: сборник статей. – М., 1980. – С. 52. – Прим. 144.

7 ПСРЛ. – М., 2004. – Т. 25. – С. 175. – Л. 233об.

8 ПСРЛ. – Т. 15. – Стб. 64. – Л. 283об.; Т. 25. – С. 179-180. – Л. 240об.-241. Подробнее об этом князе см.: Кузьмин А. В. Георгий (Юрий) Ярославич [блгв. кн. муромский] // Православная энциклопедия. – М., 2006. – Т. 11. – С. 106-107; [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.pravenc.ru/text/164467.html.

9 Присёлков М. Д., Фасмер М. Р. Отрывки В. Н. Бенешевича по истории русской церкви XIV в.: (Посвящается В. Н. Бенешевичу). I-IV // Известия ОРЯС. 1916 г. – Пг., 1916. – Т. 21. – Кн. 1-я. – С. 50.

10 Памятники древней письменности Спасского монастыря в городе Муроме: (Лицевой синодик и вкладная книга) / сообщ. Н. Г. Добрынкин. – Владимир-на-Клязьме, 1892. – С. 26. – Прим. 26.

11 ПСРЛ. – М., 1997. – Т. 1. – Вып. 2. – Стб. 450-451. – Л. 155-155об.

12 ПСРЛ. – Т. 25. – С. 125. – Л. 155об.

13 Кузьмин А. В. Торопецкая знать в XIII в.: Из истории Смоленской земли // Russia Mediaevalis. – München, 2001. – T. 10, fasc. – S. 66.

14 Присёлков М. Д. Троицкая летопись. – С. 321; ПСРЛ. – Т. 1. – Вып. 2. – Стб. 470. – Л. 165.

15 Карпини Джованни дель Плано. История монголов. – М., 1997.  – С. 79; ПСРЛ. – Т. 1. – Вып. 3. – Стб. 523. – Л. 246об.; Полубояринова М. Д. Русские люди в Золотой Орде. – М., 1978. – С. 10.

16 ПСРЛ. – Т. 1. – Вып. 2. – Стб. 472. – Л. 165об.

17 См., например: РГАДА. – Ф. 181. – № 636/1147. – Л. 28-28об.

18 ПСРЛ. – Т. 1. – Вып. 2. – Стб. 471. – Л. 165 об. Подробнее об этом см. в ст.: Кузьмин А. В. Генеалогия ростовских князей XIII – середины XIV в. // История и культура Ростовской земли. 1999. – Ростов, 2000. – С. 111-116.

19 Присёлков М. Д. Указ. соч. – С. 335.

20 ПСРЛ. – Т. 10. – М., 2000. – С. 156; Т. 18. – М., 2007. – С. 76. – Л. 130об.; Т. 30. – М., 2009. – С. 95. – Л. 157об.; и др.

21 Экземплярский А. В. Указ. соч. – С. 128-129. – Прим. 374.

22 ПСРЛ. – Т. 18. – С. 75. – Л. 128об.-129.

23 ПСРЛ. – Т. 1. – Вып. 3. – Стб. 528. – Л. 250об. 

24 Подробнее об этом см.: Кучкин В. А. Первый московский князь Даниил Александрович // Отечественная история. – 1995. – № 1. – С. 97.

25 Присёлков М. Д. Указ. соч. – С. 338.

26 Там же. – С. 339.

27 ПСРЛ. – Т. 10. – С. 167.

28 Горский А. А. Политическая борьба на Руси в конце XIII в. и отношения с Ордой // Отечественная история. – 1996. – № 3. – С. 81.

29 Присёлков М. Д. Указ. соч. – С. 345.

30 Кучкин В. А. Первый московский князь Даниил Александрович. – С. 96; Горский А. А. Политическая борьба на Руси в конце XIII в. и отношения с Ордой. – С. 75, 80, 81.

31 Древняя российская вивлиофика.  – М., 1788. – Ч. 6. – С. 449.

32 Памятники древней письменности Спасского монастыря в городе Муроме. – С. 26. Прим. 26.

33 Например, см.: ОР РГБ. – Ф. 256. – № 349. – Л. 289-293об.

34 Выписка была сделана для графа Н. П. Румянцева во время его путешествия по стране (Козлов В. П. К истории комплектования Румянцевского собрания русских и славянских рукописей // Записки отдела рукописей [ГБЛ]. – М., 1980. – Вып.  41. – С. 26).

35 ОР РГБ. – Ф. 256. – № 387. – Л. 45об.

36 Ср.: Памятники древней письменности Спасского монастыря в городе Муроме. – С. 26.

37 Экземплярский А. В. Указ. соч. – С. 610-619.