Повседневный досуг провинциального горожанина в первой половине XIX века (на примере малых и средних городов Ярославской губернии)

О. А. Кострикина (Ярославль)

ПОВСЕДНЕВНЫЙ ДОСУГ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО ГОРОЖАНИНА В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX века (НА ПРИМЕРЕ МАЛЫХ И СРЕДНИХ ГОРОДОВ ЯРОСЛАВСКОЙ ГУБЕРНИИ)

Важными элементами бытового уклада городской семьи являются способы проведения праздничного и будничного досуга. Исследование «обычной, будничной жизни» связано с рядом источниковедческих трудностей. В заметках местных любителей старины и материалах периодической печати сведения о проведении будничного досуга ограничены, как правило, субкультурой молодежи и элитарных групп.

Ценным источником для реконструкции повседневной жизни горожан являются судебно-следственные дела городских магистратов, связанные с расследованием причин пожаров в уездных городах (условно названная нами группа дел «О пожарах»). Кроме того, дела «О пожарах» интересны с точки зрения выявления социальных связей горожан, как обычных, каждодневных, так и проявляемых в экстраординарных условиях. Поведение и реакция на пожар представителей различных групп – родственников, соседей, посторонних и др. – интересны как драматический казус. На особую ценность такого рода документов указывали исследователи, работающие в рамках казусного подхода, подчеркивая, что «необычные события весьма привлекательны тем, что они порождают вокруг себя взрыв человеческих эмоций, которые в других случаях редко находят отражение в источниках»1.

Действующие лица описываемых событий – мещане и купцы, как правило, соседи – большинство из них жили или работали рядом с местом пожара. Например, главными участниками романово-борисоглебского пожара 15 апреля 1848 г., уничтожившего около ста жилых домов, были горожане - мещане и купцы, проживающие или торгующие на Ярославской улице. В ходе проведения следствия дали показания несколько десятков человек, среди них – подозреваемый в поджоге мещанин Александр Фомкинский, первая пострадавшая мещанка Фиона Ласкина с семейством, работник Ласкиных Иван Привалов, торгующие в лавках мещанин Михаил Брылин и купец Петр Опахов. С точки зрения структурирования свободного времени типичной мещанской семьи интересны архивные материалы «Дела о поджоге бани романово-борисоглебского мещанина Пехтерева» 1850 г.2; чуть ниже на этих источниках мы воссоздадим картину обычного семейного вечера.

Повседневный досуг был более приватен, индивидуализирован; формы проведения свободного от работы времени во многом определялись принадлежностью к определенной социальной и половозрастной группе. Вот, например, каким было распределение занятий в мещанской семье Пехтеревых в один из октябрьских вечеров 1850 г. Глава семьи – Дмитрий Пехтерев – «находился на берегу Волги для работ»; его жена – Авдотья Александровна – была дома; старший сын – Николай - собирался идти на сговоры вместе со своим крестным Михаилом Щеголевым; младший сын – Егор – «был на улице с подобными ему товарищами для занятия по-ребячески игрою». Таким образом, в источнике представлены четыре половозрастные группы: женатые мужчины, замужние женщины, «парни» и дети. Традиционно считается, что семейные горожане свободного времени имели очень мало; мужчины были основными добытчиками средств существования семьи и досуг чаще всего проводили вне дома. Судя по просмотренным архивным делам, лавочки и другие частные заведения закрывались поздно, в 7 часов пополудни торговцы еще сидели в лавках, работала цирюльня. Среди мещан и третьегильдейских купцов уездных городов обычным делом было посещение питейных заведений.

Питейные заведения в рассматриваемый период разделялись на пять классов: гостиницы, ресторации, кофейные дома, трактиры, харчевни. Деятельность питейных заведений регулировалась «Положением о трактирных заведениях 1821 г.»3. Анализ объявлений городских дум о вызове желающих на содержание трактирных заведений показывает, что в большинстве уездных городов, за исключением Рыбинска и Углича, городские власти четко определяли число отдаваемых в содержание питейных заведений. Например, пошехонская дума сообщала об открытии одного герберга, четырех гостиниц, четырех харчевен, даниловская дума – двух гостиниц, одной ресторации и харчевни, ростовская - трех годовых трактиров и одного ярмарочного4. По-иному обстояло дело с организацией питейных заведений в Рыбинске и Угличе. В Рыбинске «полагается к открытию в 1832 г. гостиничных, ресторационных, трактирных и харчевенных заведений, а так же кофейных домов, столько, сколько может явиться желающих к снятию их в содержание»5. Подобная установка городских властей в отношении числа питейных заведений во многом объяснялась повышенным спросом на них в период навигации, когда Рыбинск принимал огромное количество приезжающих предпринимателей и рабочих.

Заход в питейный дом в среде мещан часто объяснялся трудным рабочим днем. Так, мещанин Барсенков зашел в верхнеборисоглебский питейный дом, по его словам, «для выпития перед ужином вина, так как они занимаются тяжелой работою»6. Среди посетителей питейных домов повышенным спросом пользовались настойка «Ерофеич» (горькая настойка на травах и пряностях) и пиво. В гостиничных заведениях популярным занятием была игра на бильярде7, причем «низшие слои» играли партию независимо от сословия и места проживания. Например, 24 октября 1849 г. в романово-борисоглебской гостинице «Берлин» в бильярд играли крестьянин Романово-Борисоглебского уезда Антон Николаев, работавший в городе, и городской мещанин Михаил Сушин8.

Посещение питейных заведений не обязательно предполагало распитие спиртных напитков. «Из пития ничего не пил, а курил из сидельской трубки табак, коего равно и трубки своей не имеет»9, - записано со слов мещанина Привалова о его нахождении в романово-борисоглебском кузнецком питейном доме. «Ушел… в гостиницу напиться чаю и покурить трубочку, через полчаса… пришел в эту гостиницу здешний мещанин Кузьма Матвеев Фоминский, коего… пригласил с собой выпить чай, продолжили за оным сидеть»10, - рассказывал мещанин К. Ласкин о своем времяпрепровождении. В питейных домах выпивку и закуску можно было получить под залог; несмотря на многочисленные запреты правительства, покончить с этой практикой было невозможно. Крылатое выражение «все до последних штанов пропьет» иллюстрирует следующая история 1842 г., сохранившаяся в документах Ярославской палаты уголовного суда: «Купецкий сын Савва Исаевский, находящийся в каземате 2-ой Борисоглебской части, высунулся в окошко и увидел мещанина Андрея Волкова. Исаевский отдал ему в окошко суконные панталоны, просил его, чтобы он заложил их в харчевне у Ивана Дмитриева Нужды и купил был полштофа вина и закуски»11. Волков получил в харчевне двугривенный, купил полштофа вина, калач крупильчатой и два малосольных огурца (любопытно, что в Петербурге в середине XIX в. в трактире «Феникс» в Толмазовом переулке, по свидетельству современников, на целковый - один рубль - можно было втроем упиться до умопомрачения).

В Ростове в середине 1850-х гг. популярностью у приезжих на Ростовскую ярмарку пользовался трактир ярославского купца Киселева. «Возьмите, например, который-нибудь из столичных кофейных домов, куда собираются военные и гражданские чиновники и помещики, и который-нибудь из известных трактиров на Нижегородской ярмарке, где посетители состоят из образованного, полуобразованного и необразованного купечества, - писал корреспондент „Ярославских губернских ведомостей” И. Дружинин. – Эти-то два разнородных заведения и сливаются в один в трактире Н. Д. Киселева. Тут вы встретите, особенно в конце первой и начале второй недели, несколько офицеров, командированных для покупки лошадей, помещиков, а также в большом числе… трехразрядное купечество»12.

Постепенно в городах складывается особая «карта» питейных заведений с весьма любопытными микротопонимами. В делах романово-борисоглебского городнического правления нами обнаружен «Реестр питейным домам и штофным лавочкам» 1852 г.13 Каждый из пятнадцати трактиров имел свое название. Микротопонимы были связаны с местом расположения заведения в городе (Волжский, Сенной, Ямской), именем домовладельцев или откупщиков (Васильевская лавочка, Кузнецко-Борисоглебский), местом расположения в доме (Верхнекаменный, Нижнекаменный), атрибутом питейного заведения или местным преданием (Ведерный, Разуваевский, Безстыдный, Безшапочный, Зеленицкий).

В поволжских городах местом сбора мужчин был берег Волги. В Мологе во время ледохода на берегу приводились в порядок лавочки, и пожилые мужчины «выходили слушать, как матушка Волга – шумом шумит и строит ледяные горы»14. С началом тепла мужчины также выходили на берег «разговаривать о судопромышленности, о ценах на ржаную муку и прочих съестных предметов, так как… многие низовые суда уже приходят к Рыбинску»15.

В уездных городах с сильными купеческими традициями существовали своеобразные «элитарные» клубы. В Рыбинске с 1807 г. по воскресным дням устраивались собрания для благородного дворянства и купечества. Интересен факт совместного собрания дворян и купцов: представители других сословий в большинстве российских городов стали допускаться в эти клубы гораздо позднее, в конце XIX-начале XX вв. Собрание существовало на членские взносы: по 25 руб. с семейства в год; для собраний снималось помещение. Набор развлечений в клубе включал в себя танцы, карты, бильярд, чтение газет, «да есть тут и особый из немцев эконом, который имеет всегда в готовности для желающих стол, чай, кофе, конфеты, фрукты и виноградные вина»16. В Ростове в 1825 г. существовала «Биржа под открытым небом», т. е. определенная группа купцов, ежедневно с газетами в руках собиравшаяся для обсуждения экономических и политических вопросов17.

Женщины-горожанки среднего и пожилого возраста были загружены домашними работами (воспитание детей, ведение домохозяйства). Любопытный факт, касающийся образа жизни рыбинских женщин, приводит автор «Описания 1811 г.» г. Рыбинска: «Сколько женский пол в Рыбинске щеголеват, столько и празднолюбив: в редком доме с мая по 15 ноября найдешь, чтобы не было наемной работницы, или, по крайней мере, няньки за детьми; а у многих и во весь год, хотя б у других не так-то соответствовало тому и состояние мужей их»18. В теплое время года общение женщин происходило на открытом воздухе и напоминало деревенские «беседы», хотя сам термин для повседневного времяпрепровождения в источниках 1810-1820-х гг. уже не встречается. В Рыбинске «женщины и девицы среднего состояния по праздничным и воскресным дням летом, а иногда и зимой после обеда, нарядясь в лучшие свои платья, выходят на улицы сидеть по скамьям у ворот»19. Мологские жители выходили на гулянья с Петрова дня: «На улицах там и сям видны гуляющие женщины; они, собравшись у ворот чьего либо дома, сидят на лавочках, занимаясь обыкновенными бабьими разговорами»20. «Это бабье гулянье в особенном роде, - пояснял современник, – где… беспрестанно продолжаются разговоры, пересуды и суды. Этому суду подлежат все и каждый и дела земные»21.

Организация досуга несемейной молодежи определялась основными целями данной половозрастной группы – знакомству и выбору брачного партнера. Весенне-летнее общение молодежи, как правило, проходило в рамках праздничных гуляний. Угличский учитель Ф. Х. Киссель замечал, что в Угличе «гулянья продолжаются с ранней весны и до глубокой осени, от праздника до праздника, в каждом приходе попеременно»22.

В городах с развитым отходничеством ярко выражена сезонность молодежных сборищ. «Мологские мещане, мужчины, по большей части живут на стороне, в Петербурге и частию в других городах у хозяев, в Мологу же приезжают через два и три года только побывать дома, а судопромышленники со своими лодками отлучаются из Мологи на одно лето. Поэтому в летнюю пору в городе остаются только постоянные торговцы, мастеровые, некоторые из чернорабочих, старики и молодцы, приехавшие из Питера побывать дома», - замечал местный любитель старины А. А. Фенютин23. Поэтому летние гулянья отличались от весенних немногочисленностью, «будничность» нарядов. Мологские девки гуляют в это время «по проулкам», «поют песни, качаясь на качелях, или играют огнем, парами, или столбиками», а после Ильина дня «гуляньев почти не бывает, потому что в это время девушки бывают заняты работою, из коих главная – сенокос»24.

Для обозначения досуга в Ярославской губернии существовали специальные выражения - «гулять на гулянье» (Молога), «гулять на базаре»25.

Проведение свободного времени семейным кругом в городах имело следующие особенности. Семьями, как правило, посещали родственников и знакомых в праздники. Визит отделившихся детей с семьями в дом к родителям («пить чай» – таким выражением чаще всего в источниках обозначались визиты) был домашним, камерным мероприятием, не требующим соблюдения условностей. Напротив, прием более широкого круга родственников и знакомых проводился с обязательным соблюдением обычая гостеприимства, одним из проявлений которого стал обычай старшинства. На угощении «гости, помолившись Богу, садятся, - мужчины в переднем углу, наблюдая, чтобы младший по чему-либо, по летам, по капиталу, или по службе по городским выборам, не сел выше старшего, за чем, впрочем, наблюдает сам хозяин, усаживая каждого гостя. Тоже происходит и между женщинами; но там сметливая хозяйка давно уже знает, кого с кем посадить рядом»26.

Семейные формы проведения досуга (праздничного и повседневного) были более характерны для состоятельных граждан, нежели для мещанства. Например, в Мологе купеческие дочери «в сопровождении молодой женщины… отправляются гулять на бульвар», дворянство и богатое купечество гуляет на бульваре со своими семействами. В Борисов день «начинают подходить к гулянью городские женщины с девицами, а в обход квартала по берегу, молодое мологское купечество с женами, сестрами и дочерями», - записал современник27. Купечество устраивало балы и танцы.

В Ростове были популярны семейные прогулки по озеру Неро в Порецкую реку. В прогулке обычно участвовали две-три семьи, пополудни нанимавшие в Борисоглебской пристани Ростова лодку. На зеленых приречных лугах «раскинувши палатку на берегу… напившись чаю и выкупавшись – некоторые из них отправляются в самое селение, другие охотники – засевши в кусты закидывают удочку». Одной из форм молодежных развлечений на этих прогулках были и подвижные игры, хотя, по сообщению автора рукописи «Сына купца», игра в горелки «прежде бывшая в большом употреблении, а в нынешнее время почти оставленные, редко возобновлялась между жителями Ростова»28.

Отметим, что в «старых» городах современники отмечали сословный характер городских гуляний. Вот что записал Ф. Х. Киссель, наблюдая гулянья во время приходских праздников: «На гуляньях бывают только среднего и низшего состояния молодцы и девушки; богатые же купцы… не допускают своих детей»29. В «новых» городах состав участников праздника был значительно демократичнее; более значимыми были различия жителей, проживавших в разных частях города. Так, в Мологе в 1830-х гг. жители делились на три части по месту их проживания: собственно «городские» (живущие в центе города, занимавшиеся торговлей), «середские» и «заруцкие» (обе группы занимались судопромышленностью). Современники отмечали различия в нравственности и домашнем быту этих групп. «Городские» отличались превосходством, так как занятия торговлей более, чем занятие судопромышленностью, «сближают человека с хорошим обществом»30. Следствием разных занятий стала «кастовость» в повседневном общении. Ф. Х. Киссель подчеркивал «некую холодность одного звания к другому»: «Ни один из угличских купеческих домов всех трех гильдий не водит хлебосольства с дворянскими домами, или чиновниками; нет никаких дружественных отношений между ними, родства и браков между этими двумя классами не слыхал и примера… по дружбе и душевной наклонности они никогда не посещают не только дворян и чиновников, но даже собственно в своем звании»31. В ростовских записках «Сын купца» читаем, что дом купцов Грешневых «был редко посещаем не только знакомыми, но даже и родственниками». Сохранились свидетельства современников в отношении рыбинцев: «Круг знакомства насчет обоюдных угощений ищет всяк, кроме родства и свойства, между равными себе»32.

Повседневные бытовые практики у русских были тесно связаны с православной церковью; микроанализ дел «О пожарах» подтверждает, что исполнение религиозных обрядов считалось нормой. Так, часть опрошенных свидетелей романово-борисоглебского пожара 1848 г. 15 апреля (четверг пасхальной недели) отстояли вечерню; сиделец в лавке мещанки Ласкиной Иван Привалов после закрытия лавки «начал молиться»; во время пожара та же Ласкина «увидев огонь в доме хотела вытаскивать имущество, но успела взять при помощи ее… сына Кирика только иконы, которые спущены были на сторону в окно»33.

Таким образом, на протяжении первой половины XIX в. потребность жителей уездных городов в совместном проведении досуга была велика. В «купеческих» городах (Угличе, Ростове, Рыбинске) уже в начале рассматриваемого периода проявляется «сословность» праздничного и будничного общения горожан; постепенно во всех уездных городах формы проведения досуга становятся все более зависимыми от принадлежности к определенной социальной и половозрастной группе.

1 Кошелева О. И. Побег Воина // Казус: Индивидуальное и уникальное в истории. 1996. - М., 1997. - С. 55.

2 ГАЯО. - Ф. 150. - Оп. 1. - Д. 6046.

3 Там же. - Ф.73. - Оп. 2. - Д. 208. - Л. 4.

4 ЯГВ. - 1831. - № 33. - С. 910-911; № 35. - С. 991.

5 Там же. - 1831. - № 35. - С. 955.

6 ГАЯО. - Ф.150. - Оп.1. - Д. 4256. - Л. 5об.

7 К началу XIX в. бильярд приобрел широкую известность в самых различных кругах русского общества, с этого времени бильярдная игра нашла своих почитателей в гостиницах, трактирах и прочих заведениях. Например, уже к 1840-м гг. в русской армии не было ни одного полка, в офицерском собрании которого не стоял бы бильярд.

8 ГАЯО. - Ф. 150. - Оп. 1. - Д. 3556.

9 Там же. - Д. 5568. - Л. 20.

10 Там же. - Л. 26.

11 Там же. - Оп. 2. - Д. 4255. - Л. 10.

12 ЯГВ. - 1851. - № 16. - Ч. неофиц. - С. 153-154.

13 ГАЯО. - Ф. 94. - Оп. 1. - Д. 260. - Л. 156-157.

14 Фенютин А. А. Увеселения города Мологи // Труды Ярославского губернского статистического комитета. - Ярославль, 1866. - Вып. 1. - С. 1.

15 Там же. - С. 45-46.

16 Описание города Рыбинска // История города в описаниях современников. - Рыбинск, 1993. - С. 27.

17 Крестьянинова Е. И. Ростовское купечество пушкинской поры // Ярославский край пушкинской поры. - Ярославль, 1999. - С. 5.

18 Описание города Рыбинска // Старый Рыбинск… - С. 32. ?????????

19 Там же. - С. 31.

20 Фенютин А. А. Указ. соч. - С. 45-46.

21 Там же. - С. 7.

22 Киссель Ф. Х. История г. Углича. - Углич, 1994. - С. 13.

23 Фенютин А. А. Указ. соч. - С. 46.

24 Там же. - С. 46, 59.

25 ГАЯО. - Ф. 150. - Оп. 1. - Д. 5568. - Л. 6.

26 Фенютин А. А. Указ. соч. - С. 4.

27 Там же. - С. 10.

28 Сын купца // РИАХМЗ. - Р-1116. - С. 16.

29 Киссель Ф. Х. Указ. соч. - С. 13.

30 Фенютин А. А. Указ. соч. - С. 57.

31 Киссель Ф. Х. Указ. соч. - С. 1.

32 Описание города Рыбинска. - С. 72.

33 ГАЯО. - Ф. 150. - Оп. 1. - Д. 5568. - Л. 12.