Муромские князья XIV века

К. А. Аверьянов (Москва)

МУРОМСКИЕ КНЯЗЬЯ XIV века

В истории средневекового Мурома содержится много «белых пятен». Во многом это связано со скудостью летописных известий об этом городе за XIII – XIV вв. Из сообщений летописцев известно, что муромские князья (о них говорится во множественном числе) вместе с рязанскими выступили в 1237 г. на реку Воронеж навстречу полчищам Батыя[1]. Следующее известие о Муроме относится к 1239 г., когда летописец записал: «На ту же зиму взяша татарове Мордовскую землю, и Муромъ пожгоша, и по Клязме воеваша, и град святыа Богородица Гороховець пожгоша, и идоша во своя страны. Бе же пополохъ тогда золъ по всей земли, сами бо людие не ведаху кто где бежитъ от страха»[2].

Несмотря на монголо-татарское нашествие, муромские князья сумели удержать в своих руках принадлежавший им удел. Об этом становится известным из небольшой заметки летописца под 1248 г.: «Женися князь Борисъ Василковичь (Ростовский. – К. А.) у Ярослава у муромьского князя»[3].

Но затем на протяжении почти целого столетия мы не встречаем в летописях ни одного имени муромского князя. За этот период летописцы поместили лишь четыре известия, в которых упоминается Муром. Под 1257 г. имеется известие о проведении татарскими численниками описания Северо-Восточной Руси: «Тое же зимы приехаша численицы изъ татаръ, и изочтоша всю землю Суздалскую, и Рязанскую и Муромскую»[4]. Известно также, что в 1281 г. князь Андрей Александрович, оспаривавший великокняжеский стол у своего брата Дмитрия, поднял против последнего татар, стоял вместе с ними у Мурома, созывая к себе на помощь русских князей. Между тем татары опустошали Муром и его окрестности[5]. Еще об одном татарском набеге становится известным из сообщения летописца под 1288 г.: «Того же лета князь Елортай Ординский, Темиревъ сынъ, приходи ратью на Рязань, и воева Рязань, Муромъ, Мордву, и много зла сътвориша, идоша во свояси»[6]. Упоминается Муром и в числе четырнадцати русских городов, пострадавших от татарской «Дюденевой рати» 1293 г.[7].

Только под 1345 г. встречается указание, что в Муроме по-прежнему правили русские князья: «Того же лета преставися князь Василей Муромский, и положенъ бысть во его отчине въ Муроме, въ церкви святыхъ мученикъ Бориса и Глеба въ монастыре на Ушне»[8].

К 1351 г. встречаем еще одно известие о Муроме: «Того же лета князь Юрьи Ярославичь Муромский обнови градъ свой отчину свою Муромъ, запустевший отдавна отъ первыхъ князей, и постави дворъ свой во граде, такоже и бояре его, и велможи, и купци и чръныя люди изставиша дворы своя, и святыа церкви обновиша и украсиша иконами и книгами». А. В. Экземплярский делает вполне обоснованное предположение, что Юрий был никем иным, как братом упоминаемого шестью годами ранее князя Василия[9].

Однако князю Юрию Ярославичу недолго пришлось быть на муромском столе. Под 1354 г. летописец записал: «Того же лета князь Феодоръ Глебовичь, собравъ воиньства много, и поиде ратью къ Мурому на князя Юрья Ярославича, и изгна его изъ града Мурома, и вниде во градъ, и сяде самъ на княжении въ Муроме, и муромци ради быша ему, и яшася за него и поидоша съ нимъ во Орду. А князь Юрьи Ярославичь прииде въ Муромъ неделю спустя по отшествии его, и собравъ остаточныя люди муромскиа и поиде за нимъ во Орду ко царю судитися съ нимъ. И бысть великъ судъ межи ихъ предъ князи ординьскими, и досталося княжение Муромское князю Феодору Глебовичю. Сице же и князя Юрья Ярославича выдаша князю Феодору Глебовичу; онъ же въ велицей крепости дръжа его у себя¸ и бысть ему тяжестно зело, и в тягости и въ нужи и преставися»[10].

Последующие известия о Муроме за вторую половину XIV в. также крайне скудны. Под 1377 г. летописец помещает сообщение о битве на реке Пьяне, из которого явствует, что в состав рати великого князя московского Дмитрия Ивановича (будущего Донского) входили и муромцы[11].

Известный исследователь княжеских родословий А. В. Экземплярский в своем обзоре муромских князей замечает, что потомства Юрия Ярославича, как и Феодора Глебовича, мы не знаем. В дальнейшем, указывал он, в летописях встречается лишь безымянное название «муромский князь», без обозначения самих имен[12]. Но все же это не так – одно имя находим под 1380 г. в описании смотра русских войск на Девичьем поле в Коломне (перед Куликовской битвой). Из него явствует, что в распоряжении двоюродного брата Дмитрия Донского – Владимира Андреевича Серпуховского среди прочих воевод находился и князь Андрей Муромский[13].

Еще одно, не совсем ясное для нас, известие встречается при описании событий московско-рязанского конфликта 1385 г. В этом году князь Олег Рязанский взял «изгоном» Коломну. В ответ Дмитрий Донской послал московскую рать во главе с Владимиром Андреевичем Серпуховским на Рязань. «А иную рать, – добавляет летописец, – послалъ князь Дмитрей Ивановичь на Муромъ на князя безъчестиа»[14].

Под 1396 г. сообщается, что «тое же зимы князь велики Олегъ Ивановичь Рязанский съ зятемъ своимъ, съ великимъ княземъ Юрьем Святославичемъ Смоленскимъ, и з братьею своею, с Пронскими князи, и съ Козельскимъ, и съ Муромскимъ, поиде ратью на Литву и много зла сътвориша имъ»[15]. Аналогичного характера известия помещены под 1400 г.: «Того же лета въ пределехъ Черленаго Яру и въ караулехъ возле Хопорь до Дону князь велики Олегъ Ивановичь, съ Пронскими князи и съ Муромскимъ и Козелскимъ, избиша множество татаръ, и царевичя Маматъ-Салтана Яша, и иныхъ князей ординскихъ поимаша»[16]; и под 1401 г.: «Того же лета князь велики Олегъ Ивановичъ Рязанский съ зятемъ своимъ Юрьемъ Святославичемъ Смоленскимъ и з братьею своею, съ князи Пронскими, и Муромскимъ, и Козелскимъ, ратью поидоша къ Смоленску»[17].

Приведенный выше перечень летописных известий показывает, что за более чем полтора столетия (с середины XIII по начало XV вв.) известны всего лишь пять имен муромских князей: Ярослав (1248), Василий [Ярославич?] (1345), Юрий Ярославич (1351, 1354), Феодор Глебович (1354), Андрей (1380). Кем они приходились друг другу?

Родословцы знают лишь первых четырех из них. Синодальный список родословцев сообщает: «И в лето 6736 [1228] преставися князь Давыд Муромской в черньцех, а по нем сядет на Муроме сын его князь Ярослав, а у него были два сына: князь Юрьи, да князь Василей. В лето 6859 [1351] князь Юрьи Ярославичь Муромской обнови отчину свою Муром, запустевшую от первых князей. И в лето 6862 [1354] князь Федор Глебович пойде ратью к Мурому на князя Юрья Ярославича и согна князя Юрья с Мурома, а сам седе на Муром, и поидоста оба в Орду и царь даст Муром князю Федору Глебовичу, а князя Юрья ему же выдал»[18].

Таким образом, видим, что данный источник признает Юрия и Василия сыновьями Ярослава. Однако вскоре составители родословцев заметили здесь явную хронологическую ошибку. По известному генеалогическому правилу, на каждое столетие приходится время активной деятельности трех поколений. Но из приведенного отрывка легко заметить, что в данном случае это правило нарушено: у Давыда Муромского, скончавшегося в 1228 г., явно не могло быть внуков, активно действовавших в середине XIV в. Налицо пропуск, по крайней мере, одного поколения. Вот почему составители более поздней Румянцевской редакции сделали Ярослава не сыном, а внуком Давыда: «И в лето 6736 [1228] преставися князь Давыд Муромской в чернцах. А по нем сиде на Муроме сын его Юрьи, а по Юрье седе на Муроме сын его Ярослав, а у него были 2 сына: Юрьи да Василей. 6853  [1345] преставися князь Василей Ярославич Муромской. 6859-го [1351] князь Юрьи Ярославич муромской обнови отчину свою Муром, запустевшую от первых князей. 6862-го [1354] князь Федор Глебович поиде ратью к Мурому на князя Юрья Ярославича, и согна князя Юрья, а сам седе на Муроме. И поидоста оба в Орду, и царь даст Муром князю Федору Глебовичу, а князя Юрья ему же выдал»[19].

Таким образом, хронологическая ошибка была вроде бы исправлена. Однако составителям родословцев оказалось неизвестным приведенное нами летописное известие 1248 г. о женитьбе ростовского князя на дочери Ярослава Муромского. Указание летописца на замужество его дочери в этом году означает, что к тому времени он уже был зрелым человеком. Вряд ли его сын Василий, даже если родился позже своей сестры, мог дожить до 1345 г. Вот почему А. В. Экземплярский не решился назвать Василия сыном муромского князя Ярослава, упоминаемого под 1248 г.[20] Относительно же родословия князей XIV в. Феодора Глебовича и Андрея А. В. Экземплярским не было высказано даже предположений.

В свое время нами было показано, что Муром на протяжении столетия – с середины XIII по середину XIV в. являлся владением татарских баскаков[21], и поэтому возводить муромских князей середины XIV в. к тем князьям, которые княжили в этом городе в более раннее время, вряд ли правомерно. Они явно принадлежали к другим ветвям потомства Рюрика.

Наша задача облегчается двумя обстоятельствами. Во-первых, известно имя отца Василия и Юрия (они, несомненно, были братьями), княживших в середине XIV в. в Муроме, – Ярослав. Во-вторых, поскольку Муром издавна входил в состав Рязанского княжества, искомого Ярослава следует искать среди рязанских князей.

К сожалению, родословие рязанских и тесно связанных с ними пронских князей содержит целый ряд загадок, до сих пор нерешенных историками. Посмотрим, как родословцы излагают генеалогию рязанских князей конца XIII-XIV вв.: «В лето 6778 [1270] убиен бысть Роман Ольговичь от тотар, резаша его по составом. А по Романе сиде на Рязани сын его Костянтин. И в лето 6810 [1302] прииде на князя Костянтина Романовича Рязанского князь Данило Олександрович Московской, и бысть им бой, и поби князь Данило; и на том бою князя Костянтина изыма, и был у него 4 годы изыман. И по преставлении князя Данила Олександровича сын его князь великий Юрьи Данилович велел убити князя Костянтина Резанского.

А по Костянтине сиде на Рязани сын его Ярослав. А Ярославль сын Иван; в лето 6835 [1327] Иван Ярославич убиен бысть в Орде. А князь Иванов сын Ярославича, князь Иван Коротопол, после отца сиде на Рязани. В лето 6848 [1340] князь Иван Коротопол шел из Орды, встретил князя Олександра Михайловича Пронского да его поймал да и ограбил, да приведе его с собою и повеле его убити на Рязани.

В лето 6851 [1343] князь Ярослав, сын княж Олександров Михайловича Пронского, приде из Орды, а с собою приведе тотар, да Рязань взяли, князя Ивана Коротопола згониша, да того лета и убиен бысть. А княж Иванов сын Коротополов Олег, иже бысть советник безбожному Мамаю»[22].

Из вышеприведенного текста у нас складывается следующая родословная линия рязанских князей: Роман Ольгович (ум. 1270), его сын Константин (ум. 1306), внук Ярослав, правнук Иван (ум. 1327), праправнук Иван Коротопол (ум. 1343), прапраправнук Олег, живший в эпоху Куликовской битвы. Однако доверять этим показаниям родословцев вряд ли возможно. На сто с небольшим лет здесь приходится шесть поколений, тогда как должно быть лишь три. Таким образом, составители родословцев в генеалогию рязанских князей явно приписали, по крайней мере, два лишних поколения. Об этом же свидетельствует дошедшая до нас жалованная грамота, данная около 1371 г. рязанским князем Олегом Рязанским Ольгову монастырю, где он называет своего отца Иваном Александровичем, а не Ивановичем (как полагали составители родословцев).

Данные факты были известны исследователям уже в XIX в. и, начиная с Д. И. Иловайского, автора капитальной «Истории Рязанского княжества», они пытались решить эту проблему. Последним по времени к ней обратился А. И. Цепков[23]. Не останавливаясь на анализе мнений историков по поводу генеалогии рязанских князей, представим ее в виде таблицы.

Таблица 1. Генеалогия рязанских князей конца XIII – XIV вв.

Вышеприведенная таблица, кроме того, что показывает тесную связь собственно рязанских и пронских князей, сидевших попеременно на рязанском столе, интересна тем, что позволяет нам отыскать искомого Ярослава, отца муромских князей Василия и Юрия Ярославичей. Приходим к выводу, что им мог быть только Ярослав Александрович (№ 11), княживший сначала в Пронске, а затем в Рязани, и скончавшийся в 1344 г.

Анализ генеалогии рязанских князей важен для нас и тем, что позволяет определить, где у ее исследователей имеются ошибки. Пытаясь соединить явно ошибочное свидетельство родословцев, что Олег Рязанский был сыном Ивана Коротопола, с тем, что сам Олег называл в качестве своего отца кн. Ивана Александровича, они прибегли к методу, если так можно выразиться, своеобразной «склейки». В частности, А. В. Экземплярский полагал, что у отца Олега Рязанского было два имени: Иван и Василий (настоящее его имя было Иван, а летописи почему-то называют его Василием)[24].

Подобные примеры наличия двух имен у того или иного князя известны в отечественной истории. Это связано с тем, что вскоре после принятия христианства на Руси столкнулись с одной довольно щекотливой проблемой. У наших далеких предков издавна существовал определенный набор имен, дававшихся детям в память отца, деда и т. п. Но церковь требовала называть младенцев именами, имевшимися только в святцах. Достаточно долгое время эту коллизию обходили тем, что у человека одновременно имелись два имени: одно еще языческое, другое – христианское. Но, как справедливо отмечает А. И. Цепков, «у князей, как правило, было два имени: одно княжеское, другое христианское, но не было двух княжеских (Ярослав-Изяслав, Всеволод-Ростислав и т. д.) или, наоборот, двух христианских (Иван-Василий, Федор-Дмитрий, Петр-Михаил и т. д.)[25]. Поэтому мы должны отвергнуть предположение А. В. Экземплярского о наличии двух христианских имен у отца Олега Рязанского.

Подобную же «склейку» видим и на примере кн. Ярослава Александровича. А. В. Экземплярский именует его Ярославом-Дмитрием[26]. Дело заключается в том, что когда в XVI в. составлялись дошедшие до нас родословцы, жившие в то время князья Пронские смогли проследить свое родословие только до кн. Владимира Дмитриевича Пронского[27]. Он упоминается летописцем в 1365 и 1372 гг. (в этом году он умер). Из указания летописцем его отчества, становится ясным, что его отца звали Дмитрием. Но происхождение последнего было неясно. Исследователи, пытаясь привязать генеалогию пронских князей к основной линии Рязанского княжеского дома, сделали предположение, что его отцом являлся ближайший к нему по времени из упоминаемых летописью пронских князей – Ярослав Александрович. Тем самым в литературе появилось не соответствующее истине утверждение, что у него было два имени: Ярослав и Дмитрий. На наш взгляд, Дмитрий был братом, видимо младшим, Ярослава. Но поскольку до сегодняшнего дня не найдено ни одного источника, где упоминался бы Дмитрий, этот вопрос не может считаться окончательно решенным.

Для нас же эта проблема важна тем, что позволяет уточнить переход княжеского стола в Пронске. Очевидно, после князя Ярослава (когда он перешел на княжение в Рязань) пронский княжеский стол, по тогдашнему обычаю, перешел к его младшему брату Дмитрию. Что же касается сыновей Ярослава, то они закрепились в Муроме. Наше предположение подтверждает уже приводившееся летописное известие об «обновлении» Мурома князем Юрием Ярославичем. Однако его династии не суждено было закрепиться в этом городе вследствие захвата Мурома князем Феодором Глебовичем.

Кем являлся данный князь? А. А. Горским уже была высказана осторожная мысль о том, что речь в данном случае идет о князе Феодоре Глебовиче, сыне князя Глеба Святославича Брянского, союзника Москвы, убитого в 1340 г.[28]

Здесь необходимо дать небольшое пояснение. К началу XIV в. в Северо-Восточной Руси сложилась ситуация, когда количество князей, потомков Рюрика, перестало соответствовать количеству княжеских столов. В этих условиях измельчавшие и лишившиеся своих владений князья переходят на службу к своим более удачливым сородичам в качестве служилых князей (правда, сам этот термин появляется позднее, а в источниках XIV в. они именуются «слугами вольными»). Эти переходы были выгодны как одной, так и другой стороне – служилые князья получали в награду за свою службу кормления и вотчины, а их новые сюзерены – достаточно сильные дружины, состоявшие из нескольких сот хорошо вооруженных воинов.

В середине XIV в. Брянск являлся центром столкновения интересов Москвы и Литвы, боровшихся за свое влияние в этом стратегически важном княжестве. Под 1340 г. московский летописец записал: «Тое же зимы месяца декемъврия въ 6 убиша брянци князя Глеба Святославича, вышедши из церкви святаго Николы; бе же въ то время во Дебряньсце и митрополит Фегност и не възможе уняти их»[29].

К сожалению, летописец лаконичен и мы не знаем всех причин происшедшего. Несомненно только одно – в этих условиях сын убитого Феодор вынужден был покинуть Брянск и перейти на службу в Москву к великому князю Семену Гордому. Об этом становится известным из летописного сообщения, помещенного под 1349 г.: «Того же лета князь велики литовскы Олгердъ посла въ Орду къ царю Чжанибеку брата своего Корияда просити себе помощи на великого князя Семена. Слышевъ же то великии князь Семенъ и посла въ Орду своих киличеевъ, Феодора Глебовича да Аминя да Федора Шибачеева, къ царю жаловатися на Олгерда». Московские послы справились со своей задачей. Обвинив Ольгерда с братьями, что тот «улус его (т. е. хана. – К. А.) вотчину князя великого испостошилъ», послы добились того, что хан выдал им всех находившихся в литовском посольстве, и они были приведены в Москву послом Тотуем. В следующем году Ольгерду пришлось направлять посольство уже в Москву, и только тогда Семен Гордый отпустил литовцев[30]. То, что глава московского посольства Феодор Глебович упоминается летописцем без княжеского титула, не должно нас смущать. Это было обычной практикой XIV в., когда князья, переходя на службу к другим князьям, утрачивали на время ее свой титул.

Взимоотношения «вольных слуг» со своими сюзеренами в эпоху средневековья носили исключительно личный характер. Вступая на службу, служилые князья приносили присягу на верность своему новому сюзерену. Когда же последний умирал, обязанности его вассалов прекращались, и им нужно было приносить присягу новому сюзерену. Этот обычай сохранялся вплоть до конца XIX в. – при перемене царствования все подданные русских царей и императоров обязаны были приносить присягу новому монарху.

Великий московский князь Семен Иванович Гордый скончался 26 апреля 1353 г. и на московский стол вступил его младший брат Иван Красный, княживший до сих пор в подмосковном Звенигороде. 25 марта 1354 г. он торжественно взошел на владимирский великокняжеский стол. Эти перемены не могли не отразиться на московском дворе. Вместе с новым великим князем в Москве появились и его бывшие удельные бояре. В этих условиях князь Феодор Глебович оказался не у дел при московском дворе, и вынужден искать новое место. Им, как мы знаем, стал Муром, который ему удалось довольно легко захватить.