поиск по сайту
Автор: 

В. Г. Пуцко (Калуга) 

 

ИКОНЫ РУССКИХ АРИСТОКРАТИЧЕСКИХ СЕМЕЙ XV-XVI веков в ТРОИЦЕ-СЕРГИЕВОМ МОНАСТЫРЕ 

 

На сегодняшний день, пожалуй, единственным местом, где сохрани­лись семейные реликвии русской знати XV-XVI вв., является Троице-Сергиева лавра, и, прежде всего, ее богатая ризница, без которой нельзя получить представление о сакральном искусстве средневековой Руси. Из того, что некогда находилось в прославленной обители, уцелело многое, но, к сожалению, не все. Потери были неизбежными. Болезненным оказа­лось изъятие лучших икон в 1930 г., вследствие чего они теперь отор­ваны от основного собрания1 . Однако об их исторической связи именно с Троице-Сергиевым монастырем не следует забывать. Известно, что «древнерусские монастыри представлялись современникам своеобразными хранилищами национальных художественных ценностей, переходивших от дедов и прадедов, и поэтому сюда вкладывали те или иные произведения иногда ради их древности или связанных с ними исторических преданий, желая сохранить их для далеких потомков, оговаривая, что, например, икона дана в монастырь „для древнего письма”, что ту или иную вещь „не отдати никому”»2 . Речь идет и о тех иконах, которые подносились монастырю в дар как семейные реликвии или привозились на крышке гроба погребаемых в монастыре. Древнейшие из этих произведений, оказавшихся в Троице-Сергиевом монастыре, принято относить к XVIв.3 

Об иконах, вложенных в данный монастырь представителями известных русских родов, писали только отдельные исследователи, обращавши­еся к изучению монастырского фонда иконописных произведений в целом. Одним из них был Ю. А. Олсуфьев, составленная которым опись икон, чрезвычайно обстоятельная и сопровождающаяся именным указателем с подробными биографическими справками, сохраняет свою научную ценность до настоящего времени4 . К сожалению, издание без иллюстраций. Рестав­рационное раскрытие икон тогда только начиналось. В лучшем положении оказалась Т. В. Николаева, которой пришлось большую часть икон видеть уже освобожденной от потемневшей олифы и поздних записей; кроме того, она могла учесть результаты новых генеалогических разысканий, а также дополнительного просмотра монастырской документации5 . Позже были учтены в специальной литературе и новейшие раскрытия6 . Предметом особого внимания были надписи на иконах лаврского собрания7 . Дейст­вительно, их историческое значение трудно переоценить.   

При обращении к изучению икон, поступивших в Троице-Сергиев монастырь из русских аристократических семей, возникает вопрос: что именно надо считать определяющим, время ли выполнения конкретного произведения или время его появления в обители? То и другое одинаково существенны, и хронологический период между обеими датами документирует продолжительность нахождения каждой иконы в собственности представителей рода, семьи. Но время написания икон определяется иконографическими и стилистическими признаками живописи, а также украшающего произведения ювелирного оклада, который иногда оказывается из­готовленным позже, причем, намного. И поскольку шкала датировок с те­чением времени претерпевала изменения, определения Ю. А. Олсуфьева и Т. В. Николаевой не могут считаться незыблемыми. Особенно это относится к иконам, выполненным в архаизирующей манере, обычно присущей спискам с более ранних оригиналов, не всегда адекватно воспринятых мастерами позднейшего времени. В этом сказывается объективная законо­мерность, прослеживаемая, надо заметить, и в греческой иконописи.   

Почти каждая из икон заслуживает монографического изучения, но лишь немногим из них посвящены специальные статьи - обычно наиболее примечательным либо вызывающим неоднозначные определения. В данном случае, полагаясь в значительной мере на результаты проведенных исследований, предстоит выяснить общий характер и наиболее существенные художественные особенности икон, принадлежавших русской аристократии XV-XVI вв. Благодаря этому можно получить не только представление об эстетических вкусах элиты тогдашнего общества, но и объективные данные о путях формирования художественного стиля, тесно связанного с политическим и культурным центром государства.   

Широко известна в литературе икона Богоматери Одигитрии, укра­шенная византийским серебряным окладом конца XIII - начала XIV вв., с чеканными фигурами Константина Акрополита и его жены Марии Комниной Торникини Акрополитисы, прежде находившаяся в Троицком соборе (по Описи 1642 г. - на стене за правым клиросом)8 . Вкладчик по письменным источникам неизвестен. Судя по характеру и ценности оклада, он мог принадлежать только к великокняжеской семье. Живопись иконы русская, причем, тесно сближаемая с произведениями Дионисия, который и мог ее выполнить после пожара 1482 г., когда реставрировал и обгоревшую византийскую икону Богоматери Одигитрии из собора Вознесенского мо­настыря в Москве9 . Не явилась ли икона в серебряном окладе вкладом в Троице-Сергиев монастырь великой княгини Софьи Палеолог, в 1499 г. вложившей туда же шитую пелену от имени также Ивана III и их сына - великого князя Василия III? На нижней кайме этой пелены, как известно, вышита серебром историческая надпись10 . На иконе такой надписи нет, и поэтому высказанное здесь предположение может претендовать лишь на роль гипотезы, несмотря на отсутствие альтернативного суждения.  

Особое внимание исследователей привлекла другая икона Богоматери Одигитрии, от которой, по выражению Ю. А. Олсуфьева, «веет византийской придворностъю»11 . В. И. Антонова, трактовавшая эту икону как поздний уменьшенный список древнего образа Богоматери Смоленской и родовую смоленского рода Мамоновых, выполненную до середины XIV в., обратила внимание на надпись оборота доски: «Ивана Мамонова». Это был посол великого князя московского Ивана III в Литве, а позже – в Крыму, где и умер 19 июня 1516 г.12 В. Н. Лазарев высказался в пользу московского происхождения произведения, что было принято и составителями каталога Третьяковской галереи, датирующими икону концом XIX, либо первой половиной XV вв., не отрицая присутствие в стиле греко-балканских черт13 . Однако при этом не было обращено внимание на бли­жайшее стилистическое сходство с иконой Покрова из Зверина монастыря, датируемой около 1399 г.14 Миграция икон и мастеров, особенно в XV в. в условиях Московского государства, позволяет понять более необычные явления, чем появление упомянутой иконы в стенах Троице-Сергиева монастыря после 1516 г.  

На рубеже XIX-XV вв., когда были выполнены наиболее ранние из рассматриваемых здесь произведений, особо популярными являлись списки Владимирской и Донской икон Богоматери15 . Это вполне подтверждают и произведения, сохранившиеся в Троице-Сергиевом монастыре. В частности, образ Богоматери Донской представлен на двух иконах указанного времени, выполненных на высоком профессиональном уровне и украшенных серебряными окладами «на чеканное дело», с камнями16 . Одна из этих икон вложена, по данным отписных ризных книг 1575 г., Василием Обедовым из рода полулегендарного косожского князя Редеги, убитого князем Мстиславом Владимировичем Тмутараканским в 1022 г. Богоматерь Владимирская встречается в ряде списков XV-XVI вв.17 Среди них наиболее примечательна икона, вложенная Михаилом Васильевичем Образцовым, сыном боярина Ивана III, одного из видных полководцев, датируемая рубежом XIV-XV вв.18 Живопись византинизирующая, виртуозно выполненная. С ней прекрасно сочетается серебряный оклад «басмы на чеканное дело», по рамке которого полуфигурные Деисус и ряд изображений святых внизу, а на вертикальных полосах - кроме погрудных образов апостолов Петра и Павла - фигуры архангелов и святителей в рост; сохранилась и золотая цата с тремя подвесками в форме квадрифолия, с камнями и жемчужинами. Оклад иконы вклада боярина Михаила Образцова несомненно московского происхождения19 . Иконы XV в., отражая эволюцию художественного стиляживописи, долго сохраняют традиционный характер декоративного убран­ства, хотя видоизменение орнаментики все же заметно. Иначе выглядит икона Богоматери Владимирской начала XVI в., вклада Григория Рома­новича Застолбского, в иночестве Гурия (до 1514), происходившего от боярина Акинфа, убитого под Переславлем в 1304 г.; по Григорию Романовичу Троицкому монастырю дает вклад Василий III20 . Письмо иконы отличается той подчеркнутой рафинированностью, которая характеризует творчество Дионисия и мастеров его круга. Басменный серебряный золоченый оклад с жемчужной обнизью, со скаными венцами, обнаруживает иные узоры, появившиеся под итальянскими и восточными воздействиями. Изображения Богоматери Одигитрии в русской иконописи известны с весьма отдаленного времени, когда, по преданию, был принесен список этого образа из Константинополя21 . Однако в эпоху Палеологов иконография данного иконографического образа заметно видоизменяется, и как ее производное в московской элитарной иконописи становится известным вариант («перевод»), отличающийся изысканным рисунком и удлиненными пропорциями. Икону Богоматери Одигитрии в басменном окладе с Троицей, архангелами и избранными святыми на полях, можно считать выполненной для Троице-Сергиева монастыря. Ее первоначально относили к XV в., затем датировка уточнена на середину XV в.22 , но позже приведены неоспоримые доказательства принадлежности к концу XVв.23 С учетом этой и близких к ней по исполнению икон невозможно подобную им, хотя и с признаками иной индивидуальной манеры, вклада княгини Анны Микулинской, считать написанной в конце XIV - начале XV вв.24 На подкладке сохранилась надпись полууставом XV в. «Княгини Анны Микулинской», отождествленной исследователями с дочерью московского боярина Феодора Андреевича Кошки, женой удельного князя Феодора Михайловича Микулинского (сына тверского князя Михаила Александровича), погребенной в Архангельском соборе Микулина городища, При отсутствии иных уточняющих данных и с учетом последнего обстоятельства это отождествление оказывается явно сомнительным, и речь скорее может идти о лице из более позднего поколения. Этому изводу чаще всего следуют московские элитарные иконы последней четверти XV и первой поло­вины XVI вв., принадлежавшие представителям аристократических семей25 . Но и в обиходе знатных семей могли находиться иконы посредственного художественного уровня, о чем позволяет говорить произведение концаXV в. вклада княгини Неонилы, привезенное на гробе князя Андрея Александровича Ростовского при его погребении в Троице-Сергиевом монастыре26 . Нельзя считать шедевром также икону, вложенную в 1532 г. троицким старцем Феодосием Кучецким, происходившим из семьи вотчинников и до пострижения, вероятно, бывшим стряпчим Василия III27 .  

Небольшую группу икон, вложенных в Троице-Сергиев монастырь, составляют с изображением Богоматери Петровской, как принято определять этот иконографический образ, связывая его происхождение с именем обосновавшегося в Москве митрополита Петра (1308-1326)28 . Между тем, как выясняется, погрудное изображение Богоматери с Младенцем является репликой византийского иконографического образа, известного по мо­заике Кахрие Джами в Константинополе около I3I6-I32I гг., и диптиху деспота Фомы Прелюбовича 1382-1384 гг., а также по его полуфигурному варианту - иконе Богоматери Пимеоновской (1380-е)29 . Погрудные изображения относятся преимущественно к концу XV - началу XVI вв. Икона, украшенная басменным окладом, с серебряными, золочеными, скатными венчиками со стеклами, в первой четверти XVI в. принадлежалатроицкому старцу Сильвестру Ступишину, из переяславских вотчинников30 .  

По всем формальным признакам именно к этому времени надо отнести вы­полнение иконы и ее оклада, но никак не к началу XV в. Не более ранней оказывается и икона Богоматери Петровской, вложенная в 1563 г. по Елизарью Чеботову его матерью вместе с денежным вкладом31 . Изысканная живопись не позволяет заблуждаться относительно социального положения владельцев этого произведения. Сказанное можно отнести и к иной иконе Богоматери Петровской, украшенной сканью и серебряными золочеными венцами с камнями, привезенной на гробу второй жены князя Даниила Борисовича Приимкова-Ростовского Парасковеи (урожденной Сукиной), в иночестве Ираиды, скончавшейся в 1582 г.32  

Встречаются иконы Богоматери и с более редкими иконографическими образами. Одна из них конца XV в. - Богоматерь Умиление Подкубенская, вложенная в Троице-Сергиев монастырь в 1579 г. Марьей Хлоповой по своем муже Нехорошем Александровиче Хлопове.33 . Рафинированностью исполнения и замечательным ювелирным окладом, с камнями и жемчужной обнизью, обращает на себя внимание икона Богоматери Ярославской, вложенная в 1546 г. княгиней Аграфеной Суцкой, в иночестве Александрой, вместе с селами Кинобал и Кубаево в Ярославском уезде и двумя деревнями в Радонежском уезде, а также драгоценными предметами и большой суммой денег34 . Икона, по-видимому, выполнена около 1500 г., а ее драгоценный оклад относится ко второй четверти XVI в. Роду Беззубцевых - нотомкам знаменитого московского боярина Феодора Андреевича Кошки - принадлежала выполненная и украшенная серебряным басменным окладом около 1500 г. икона Богоматери Гребенской35 . Стоит сказать и о двух списках иконы Богоматери Тихвинской. Один из них, выполненный не очень искусным иконописцем на рубеже XV-XVI (но никак не на рубеже XIV-XV) вв., в басменном окладе того же времени, вложен по умершем в 1602 г. и погребенном в Троице-Сергиевом монастыре князе Иване Михайловиче Глинском36 . Второй - напротив, очень утонченного письма, скорее всего второй четверти XVI в., вложен по погребенной 4 августа 1597 г. в монастыре младенце Ирине Годуновой - дочери царя Бориса Годунова37 . Списки получившей известность иконы Богоматери Казанской уже со второй половины XVI в. начинают проникать в домашний обиход русских аристократических семей. Об этом свидетельствует вклад Андрея Львовича Плещеева (стольника, а затем Терского воеводы) по своей тетке. В соответствии с новыми эстетическими вкусами, поля и фон иконы и одежды Богоматери и Христа полностью закрыты окладом38 .  

Определенные изменения заметны и в выборе сюжета моленной иконы. Икону, вложенную в 1556 г. но Федоре Васильевиче Коробове, украшает лик Спаса Еммануила в серебряном золоченом басменном окладе, с признаками изготовления в первой четверти XVI в., когда была написана и сама икона, обычно датируемая XV в.39 В 1572 г. как вклад по княгине Марии Кутузовой, жене царя Симеона Бекбулатовича, до 1575 г. дочери ее привезли обложенный серебром образ Спаса Нерукотворного XVI в.40, икону Спаса Нерукотворного конца XVI в. вложила в 1626 г. княгиня Анна Васильевна Трубецкая по своем муже князе Дмитрии Тимофеевиче Трубецком, некогда перешедшем на сторону Тушинского вора, а затем присоединившемся к первому ополчению и участвовавшему в осаде Москвы41. В 1551 г. княгиня Киликия Ушатая, жена погребенного в Троице-Сергиевом монастыре в 1546 г. князя Ивана Васильевича Третьяка-Ушатого, в иночестве Ионы, дала вкладом обложенный серебром образ преподобной Ксении с житием42. В 1544 г, Семен Федорович Киселев, воевода в Новосили, вложил обложенный серебром с жемчужной обнизью оплечный образ Николы начала XVI в.43 Этот перечень примеров можно продолжить. К сожалению, не на всех иконах сохранились соответствую­щие надписи с именами владельцев или вкладчиков. 

Показательно, что к концу XVI в. снова предпочтение отдается иконам Богоматери Одигитрии. Одна из них была вложена в Троице-Сергиев монастырь на поминовение Федора Даниловича Салтыкова44. Другая дана вкладом близким родственником Годуновых Никитой Дмитриевичем Вельяминовым по умершей в 1622 г. дочери Бориса Годунова Ксении, в иночестве Ольги, - типичное произведение «годуновских писем» в се­ребряном окладе с жемчужной обнизью, с ренессансным чеканным узором45. 

Все упомянутые иконы, при всем их кажущемся разнообразии, объединяют общая византийская традиция, эпоха, национальная среда, высокое общественное положение заказчиков, владельцев, вкладчиков. В каждом случае это моленный образ, выполненный на высоком профессиональном уровне и украшенный со всей мыслимой для заказчика роскошью. Понятие же о ней, как можно убедиться, порой оказывалось относительным, а представители аристократических семей не все были одинаково богатыми. Принято считать, что в Троице-Сергиев монастырь вкладывали в основном иконы угасших родов. Для нас эти произведения высокого иконописного искусства, прежде всего, ценны тем, что дают объективное представление о московской иконописи эпохи ее расцвета. Монастырь оказался надежным хранилищем: потери в течение нескольких столетий были минимальными, выразившимися, главным образом, в утрате или переделке отдельных юве­лирных окладов. Хотя, скажем, сохранить жемчужную обнизь было не всегда легким делом. Совестливость и богобоязненность хранителей только и могли обеспечить эту в целом удивительную сохранность. 

Представленные иконы - в сущности, живая летопись русских аристократических родов, находившихся на службе у Московской Руси, а потом и у московских царей до самого Смутного времени, того самого, которое провело слишком глубокую борозду по русской истории. Правда, были все же сохранены вековые духовные традиции, но сакральное искусство неудержимо стало подвергаться европеизации. И остановить этот процесс оказались не в силах никакие ревнители старины, вскоре погибшие под колесами прогресса. Византийское наследие стало более призрачным, чем оно было для русской элиты XV-XVI вв., для которой каждая из упомянутых здесь икон была именно моленным образом. 

  

Иллюстрации 

1. Богоматерь Донская. Конец Х1У - начало ХУ в. Вклад Василия Обедова. 

2. Богоматерь Владимирская. Конец Х1У - начало ХУ в. Вклад Михаила Васильевича Образцова. 

3. Богоматерь Владимирская. Начало ХУ1 в. Вклад Григория Романовича Застолбского. 

4. Богоматерь Одигитрия. Последняя четверть ХУ в. Вклад княгини Анны Микулинской. 

5. Богоматерь Петровская, Около 1500 г. Вклад старца Сильвестра Ступишина. 

6. Богоматерь Петровская, Начало ХУ1 в. Вклад по княгине Парасковее ДТраиде/ Приимковой-Ростовской. 

7. Богоматерь Ярославская. Около 1500 г. Оклад - вторая четверть ХУ1 в. Вклад княгини Аграфены Руцкой /?/. Средник, 

8. Спас Еммануил. Первая четверть X7I в. Вклад по Федоре Васильевиче Коробове. 

 

1 Антонова В. И., Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи (ГТГ). - М., 1963. - Т. I. - № 169, 219, 220, 221, 255; Государственная Третьяковская галерея. Каталог собрания. Древнерусское искусство X - начала ХV века. - М., 1995. - Т. I. - № 65, 67, 166. 

2 Воронин Н. Н. Введение // Троице-Сергиева лавра. Художественные памятники. - М., 1968. - С. 11. 

3 Белоброва О. А. Живопись XVI века // Там же. - С. 74-76. 

4 Олсуфьев Ю. А. Опись икон Троице-Сергиевой лавры до XVIII века и наиболее типичных XVIII и XIX веков. - Сергиев, 1920. 

5 Николаева Т. 3. Древнерусская живопись Загорского музея. - М., 1977. 

6 Новосельская Е. Г. Иконы Загорского музея: новые раскрытия и поступления // Древнерусское и народное искусство. Сообщения Загор­ского музея-заповедника. - М., 1990. - С. 50-74. 

7 Курбатова А. М. Надписи на произведениях иконописи XIV-XVII вв. // Сообщения Загорского государственного историко-художественного музея-заповедника. - Загорск, 1958. - Вып. 2. 

8 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 97-98. - № 43/114; Nicol D. M. Constantino Acropolites. A Prosороgraphical Note // Dumbarton Oaks Papers. - Washington, 1965. - Vol. XIX – P. 249-256; Grabar A. les revetements en or et en argent des icones byzantines du Moyen Age, - Venise, 1975. - P. 45-46, Pl. XXVII, XXVIII. – № 18; Государственная Третьяковская галерея. Каталог собрания. - Т. I. - С. 218-220. - № 166. 

  

10 Николаева Т. В. Произведения русского прикладного искусства с надписями ХV - первой четверти ХVI в. // САИ. - М., 1971. - Вып. Е 1-49. - С. 65-66. Табл. 38, 74. № 51. 

11 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 75. - № 3/228. 

12 Антонова В. И. «Одигитрия Смоленская» раннего XIV в. и ее владелец Иван Мамонов // Средневековая Русь. - М., 1976. - С. 258-270. 

13 Лазарев В. Н. О принципах научного каталога // Искусство. - 1965. - № 9. - С. 70; Государственная Третьяковская галерея. Каталог собрания. - Т. I. - С. 153-154. № 67. 

14 Пуцко В. Икона Богоматери Одигитрии из Троице-Сергиевой лавры // София (Новгород). - 2005. - № 2. - С. 20-22. 

15 Маркина Н. Д. Две иконы «Богоматерь Владимирская» начала XV в. (К вопросу об изменении иконографии древнего оригинала) // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. - М., I983. - С. 168-177; Гусева Э. К. Иконы «Донская» и «Владимирская» в копиях конца XIV - начала XV в. // Древнерусское искусство. ХIV-XV вв. - М., 1984. - С. 46-58. 

16 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 80, 87-88; Государственная Третьяковская галерея. Каталог собрания. - Т. I. - С. I5I-I52. - № 65; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 75-76. - № 101. 

17 Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - № 103, 120, 121, 143, 165; Новосельская Е. Г. Иконы Загорского музея: новые раскрытия и поступления. - №3, 7, 8, 17. 

18 Олсуфьев Ю. А. - С. 83-84. - № I2/2I7; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 77-78. - № 103; Николаева Т. В. Произведения русского прикладного искусства с надписями XV - первой четверти XVI в. - С. 50-51. - Табл. 20. - № 28. 

19 Николаева Т. В. Прикладное искусство Московской Руси. – М., 1976. - С. 188. - Рис. 65. 

20 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 100-101. - № 53/I48; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 101. - №. 143. 

21 Пуцко В. Византийская икона Богоматери Одигитрии в Смоленске: опыт реконструкции // Zeitschrift fur Balkanologie. - 1993. - Вd. 29. - С. 99-110. 

22 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 85. - № 13/113; Антонова В. И., Мнева Н. Е. Указ. соч. - Т. I. - С. 314-315. - Ил. 199. - № 255. 

23 Пуцко В. Икона Богоматери Одигитрии из церкви села Гуменец. - С. 45-46. - Рис. 2. 

24 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. – С. 80-82. - № 11/393: Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 74-75. - № 100. 

25 Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - № 115, 116, 137 (Тихвинская), 133; Новосельская Е. Г. Иконы Загорского музея… - № 1, 9, 10 (вклад княгини Елены Хворостининой). 

26 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 107. - № 72/22; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 84. - № 111; Пуцко В. Г. Икона Богоматери Одигитрии из ростовского княжеского дома // История и культура Ростовской земли. 2000. - Ростов, - 2001. - С. 93-98. 

27 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 94-35. - № 33/8; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 36-97. - № 133; Новосельская Е. Г. Иконы Загорского музея… - С. 60. - № 1. 

28 Щенникова JI. А. Икона «Богоматерь Петровская» // Христианские реликвии в Московском Кремле. - М., 2000. - С. 244-246. - № 77. 

29 Пуцко В. Две палеологовские иконы в Москве // Зборник радова Византолошког института. - Београд, 1975. - Кнь. XVI. - С. 204-210; он же. Икона Богоматери Петровской (Неизвестное произведение Авксентия Резанцева 1690 г.) // Филевские чтения. - М., 2003. - Вып. X. - С. 340-349. 

30 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 102. - № 56/274; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 78-79. - № 104. 

31 Олсуфьев Ю. А. – Указ. соч. - С. 101. - № 54/70; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 83. - № 109. 

32 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. I0I-I02. - № 55/175; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 90. - № 122. 

33 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 107. - № 7l/l2; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 82. - № 108. Об иконографии подробнее см.: Мельник А. Г. Генеалогия иконографического типа «Богоматерь Умиления Подкубенская» // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. - 2001. - № 3(5). - С. 34-42. 

34 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 113-114. - № 88/5; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 79-81. - № 196. Об одном из вкладов см.: Пуцко В. Г. Каменная иконка ярославской княгини Аграфены Суцкой // Сообщения Ростовского музея. - Ростов, 2006. - Вып. XVI. - С. 22-35. 

35 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 102. - № 57/313; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 91. - № 124. 

36 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 76. № 4/142; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 76-77. - № 102. Характерно замечание Ю. А. Олсуфьева: «Архаичная натуралистич­ность трактовки заставляет предполагать раннее письмо, до XV века, тогда как вохрение говорит за XVI век». 

37 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 87. - № 16/248; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 102. - № 145; Новосельская Е. Г. Иконы Загорского музея… - С. 64. - № 11. 

38 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 124. - № 118/I35; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 104. - № 150. 

39 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 110. - № 81/307; он же. Дополнение II к описи икон бывш. Троице-Сергиевой лавры. - Сергиев, 1925. - С. 3-4; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 88. - № 119. 

40 Олсуфьев Ю. А. - С. 122. - № 114/7; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 132-133. - № 224. 

41 Олсуфьев Ю. А. - С. 196. - № 404/I; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 135. - № 232. 

42 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 154. - № 228; он же. Дополнение П к описи… - С. 4. - № 6; Николаева Т. В. Древнерусская живопись в Загорском музее. -С. I2I-I22. - № 197. 

43 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 135. - № I54/206; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 105. - № 152. 

44 Олсуфьев Ю. А. - С. 115. - № 90/214; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 132. - № 223. 

45 Олсуфьев Ю. А. Указ. соч. - С. 150. - № 215/173; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. - С. 146-147. - № 251. О дочери Бориса Годунова подробнее см.: Маясова Н. А. Литературный образ Ксении Годуновой и приписываемые ей произведения шитья // Взаимодействие литературы и изобразительного искусства вДревней Руси. ТОДРЛ. - М.-Л., I966. - Т. ХХII. - С. 294-310. 

дата обновления: 18-02-2016