Военные функции острогожских воевод во второй половине XVII века

А. А. Гоголева (Воронеж)

ВОЕННЫЕ ФУНКЦИИ ОСТРОГОЖСКИХ ВОЕВОД ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVII века

Основные права и обязанности воевод по управлению уездами были зафиксированы в Соборном Уложении 1649 г. А. Г. Маньков отмечал, что эти должностные лица прежде всего являлись стражами государственного порядка, проводниками правительственной политики на местах, высылали по указам служилых людей в полки. С. К. Богоявленский, С. Б. Веселовский справедливо утверждали, что в южных городах сильнее, чем в других районах, выступала функция воевод как военных начальников, которые возглавляли действия местных вооруженных сил, набирали и верстали служилых людей,¹отвечали за обороноспособность крепостей.

Согласимся с П. В. Загоровским, который связывает возникновение Острогожска с причинами внешнеполитического порядка, а именно с необходимостью защиты южных рубежей государства от татарских вторжений и укреплением участка Белгородской черты между Ольшанском и Коротояком.² Но, очевидно, другим решающим фактором был переход большой группы черкас (украинских переселенцев) в Россию.Острогожск начали строить в ожидании их прибытия специально для их размещения. Вывозка бревен началась 30 июля, острог был заложен 16 августа, а украинцы пришли в Острогожск 18 августа 1652 г.

Д. И. Багалей предполагал, что на первых порах воевода считался необходимым представителем центральной власти и руководителем в деле постройки укреплений. Впоследствии роль воевод начали играть представители местного казацкого управления – полковники.³ В действительности руководители черкасского полка в Острогожске ни в коей мере не заменили воевод, полномочия которых были обширны и разноплановы. Так, по замечанию В. Н. Тевяшова, созвучному с оценкой П. А. Головинского, первый острогожский воевода Ф. Арсеньев был знатоком современного ему фортификационного дела. Благодаря его умелому руководству, в короткий срок была возведена Острогожская крепость. Она имела четыре проезжие башни, прорытый к колодцу и реке тайник. Ров вокруг острога, дубовые укрепления, оригинальная конструкция из вертевшихся горизонтальных брусьев, размещенных в промежутках частокола, представляли собой серьезную преграду осаждавшим.⁴

Через р. Тихую Сосну, на месте татарского перелаза, был сооружен мост. Для его охраны поставили караульную избу, а с крымской стороны (на правом берегу реки) - дубовую башню с двойными воротами. Ф. Арсеньев организовал в них круглосуточное дежурство черкас. Днем охраняло мост двадцать человек, ночью - сорок. За рекой в степи был поставлен караульный острожек с башней. Острогожский воевода выбрал для него оптимальное место. С башни, размещенной на Лубянском кургане, была видна окрестность на двадцать-тридцать верст. Дежурившие черкасы могли наблюдать за татарскими перелазами и бродами на Тихой Сосне, обозревать районы Ольшанского острога, г. Коротояка, усердский рубеж. Днем в караулы назначались десять человек, в ночное время охрана усиливалась в два раза.⁵

16 декабря 1652 г. Ф. Арсеньев прислал в Разрядный приказ строель­ные книги Нового Черкасского острога (Острогожска), в которых были перечислены постройки. В городе сразу была поставлена соборная Троицкая церковь с приделом Николая Чудотворца, трапезная, съезжая изба на подклети (нижнем ярусе), в котором была устроена тюрьма, казенный погреб для пороховых и свинцовых запасов. На воеводском дворе разместились две избы, соединенные сенями, мыльня, поварня, погреб, конюшня. Воевода должен был поддерживать в надлежащем состоянии городовые, острожные, стенные укрепления. Следовало разыскивать и наказывать людей, разрушавших крепости, заставлять их ремонтировать поломку.⁶

Уже через три года с момента основания Острогожска возникли проблемы со рвом. Он был выкопан от городской стены на сажень, в некоторых местах – на полсажени. Ров обвалился, т. к. не был укреплен в стену дубовыми бревнами, над ним стали оседать башни. Срочно требовались ремонтные работы. Воевода И. Караулов просил присылки грамоты с распоряжением на этот счет. Лишь в мае 1656 г. в Разряде приняли решение укрепить острогожский ров силами местных жителей.⁷

После осмотра острогожского заповедного леса, в который было запрещено въезжать горожанам, у воеводы сложилось мнение, что этот лес не являлся защитой, т. к. рос в пределах городских укреплений.Острогожцы же рубили деревья и прокладывали дороги в лесу на крымской (правой) стороне р. Сосны. Эти порубки открывали татарам доступ к Острогож-ску и ослабляли его оборону. Воевода просил Разряд запретить рубить стратегически важный лес за рекой. Такой указ и отписка из Яблонова от воеводы И. И. Ромодановского были получены в Острогожске в марте 1656 г. За порубку деревьев по обеим сторонам Тихой Сосны грозила смертная казнь. Хотя леса охранялись десятью черкасами, ежедневно совершавшими объезды, коротоякцы ухитрялись обходить сторожей. В Разрядном приказе посчитали необходимым усилить лесную охрану вОстрогожске. В Коротояк направлялась грамота, предупреждавшая о наказании за незаконную вырубку острогожского леса.⁸

Деревянно-земляные укрепления быстро ветшали. В мае 1659 г. воевода Ф. Селеховский принял Острогожск в плачевном состоянии: на большой проезжей башне не было кровли, ров вокруг острога осыпался, частокол во многих местах обвалился, мосты с перилами через ров у трех городовых ворот прогнили. Казенный погреб не имел кровли, а был просто насыпан землей. Периодически после полой воды приходилось чистить колодец.⁹ В 1665/66 г. при воеводе Т. Львове ров вокруг Острогожска был укреплен, но требовали восстановления сгнившие и сгоревшие «надолбы» около крепости (наклонно вкопанные и соединенные крестом по два столбы), пострадавшие от пожара городские ворота. В 1665 г. во время до-смотра Белгородской черты в Острогожск приехали воеводы стольник кн. М. И. Волконский и П. А. Измайлов, направленные боярином Б. А. Репниным. По их приказу было сделано по берегу Сосны у Полубянского брода 25 саженей честика, у Песковатого брода – 50 саженей и 30 саженей надолб. В 1669 г. «надолбы» у пригородных слобод заменили земляным валом и рвом.¹⁰

Каждый острогожский воевода при вступлении в должность и осмотре города сообщал в Разряд и г. Белгород о состоянии укреплений. После такой отписки А. Соковнина, полученной в Москве 27 сентября 1672 г., боярину кн. Г. Г. Ромодановскому было поручено отправить в Острогожск доброго и разумного человека, чтобы он на месте распорядился ремонтом. На руководителей Разрядного приказа произвело впечатление положение в городе. Ров около посада был засыпан во многих местах землей, почти все башни были полуразрушены, «хотели упасть». Тайник к реке был размыт полой водой, колодец занесен песком. В башне во время прихода воровских казаков был наглухо закрыт бревнами выход к тайнику. Это обстоятельство вызывало особое опасение, т. к. в остроге не было отдельного колодца.¹¹ Следующему воеводе И. С. Сасову в наказе было предписано отчитаться в Пушкарском приказе о состоянии города, острога, количестве наряда, зелья и свинца.¹²

Воевода В. Тургенев писал в Разряд в мае 1693 г., что выдержать осаду в остроге невозможно из-за слабости гарнизона и укреплений. Городовые острожные стены, «обламы», «кровати» (выступы и помосты на стенах), «коты» (катки, подвижные бревна для скатывания на осаждавших) сгнили, во многих местах образовались бреши.¹³ Острожные стены ремонтировали посадские люди, которые в 1699 г. стали подчиняться земским бурмистрам. Воевода И. Павлов обратился к острогожскому бурмистру Елфиму Зи-новьеву с предложением предоставить людей для починки укреплений, но тот категорически отказался.¹⁴ Разграничение полномочий ответственных лиц не изменило ситуацию с городскими укреплениями к лучшему.

В обязанность воеводе вменялось обеспечить охрану крепостей около сел и деревень в Острогож-ском уезде. Острогожских черкас следовало отпускать в их угодья за укрепления «немалыми людьми» (коллективно) и с оружием, следя за сообщениями о появлении неприятелей. Для безопасности около пашен и сенокосов необходимо было держать отъезжие сторожи. Черкасы могли отправляться на промыслы только с позволения воеводы.¹⁵

При угрозе нападения неприятеля И. Сасов должен был собрать в городе уездных людей, распределить их по сотням и назначить сотников и голов, разместить людей на укреплениях, определяя их обязанности, на подъем и перемещение пушек прикрепить «черных людей». Для защиты Острогожска следовало установить на укреплениях катки, заготовить колья и камни. Для ведения боевых действий с врагом воевода обязан был направлять отряд конных и пеших служилых людей во главе с головами и атаманами. В случаях, когда непосредственно к Острогожску подходили небольшие группы воинских людей, И. Сасову предписывалось лично участвовать в их поимке.

В спокойное время в Острогожске следовало жить половине численного состава детей боярских, атаманов и казаков. Они должны были переменяться через две недели. Воеводе запрещалось без необходимости собирать в городе уездных людей «для своей корысти». С другой стороны, жители уезда были обязаны построить в Острогожске избы и клети и держать там запасы на случай осады.

Воевода являлся единоличным распорядителем огнестрельных запасов Острогожска. Он при необходимости выдавал русским и черкасам порох и свинец, следил за их расходом. Отчетов о боеприпасах требовали Разрядный и Пушкарский приказы. Воевода лично опечатывал огнестрельные запасы и хранил от них ключи, контролировал, чтобы рядом со складом не строилось жилье, следил за вооружением острогожцев. Все жители, включая посадских людей, должны были иметь пищали. Служилые люди дополнительно были вооружены копьями, рогатинами, бердышами. Охрана «зелейной казны» в городе возлагалась исключительно на русских стрельцов и пушкарей.¹⁶

Воеводы сталкивались с проблемой плохого вооружения гарнизона. В марте 1655 г. в Острогожск было прислано шестьсот казенных пищалей для раздачи черкасам и русским стрельцам, не имевшим своего оружия. Из них девяносто четыре пищали оказались непригодными для стрельбы.¹⁷ Через два года ситуация с оснащением служилых людей пищалями ухудшилась. Многим из казаков и стрельцов приходилось нести караулы за р. Тихой Сосной с одними рогатинами. Воевода попытался раздать украинцам поломанные и разорванные пищали, но они от такого оружия отказались. По решению Разряда, И. Некрасов должен был прислать негодные пищали в Москву по первому зимнему пути, т. к. в Острогожске не было возможности их отремонтировать. Из столицы в Острогожск были высланы триста рогатин, которые не могли компенсировать нехватку огнестрельного оружия. При таком недостаточном материальном обеспечении военной службы защитникам Острогожска все же удавалось отражать вражеские нападения. Когда летом 1658 г. к городу подошли татары,черкасы не допустили их к перелазам и не позволили причинить ущерб жителям.¹⁸

Воеводы должны были разъяснять острогож-ским служилым людям, что именно говорить татарам при попадании в плен. В такой ситуации им следовало рассказывать, что во всех новых «украинных» городах размещены сильные гарнизоны с огнестрельным оружием. С другой стороны, при поимке татарских «языков» (пленных), воеводам следовало их расспрашивать и пытать. Москву интересовали намерения крымского хана, информация о количестве крымцев, ногайцев, азовцев, турок, янычар, их вооружении, направление предполагаемого боевого похода. Важно было узнавать о взаимоотношениях Крыма и Турции с донскими казаками, развитии военных действий в Польше и на Украине, о дипломатических сношениях турецкого султана, польского короля и украинского гетмана. Острогожскому воеводе надлежало отправлять в столицу самих языков, расспросные и пыточные речи.¹⁹

Воеводам поручались наблюдение за иностранцами и всеми подозрительными лицами, проверка пленных, самостоятельно возвращавшихся из зарубежного плена без посредства правительственных органов. В 1676 г.острогожский воевода должен был расспрашивать приходивших в город «выходцев» и полоняников. Тех из них, кто имел важные сообщения, следовало обеспечивать подводами до Москвы. При этом сохранялась опасность появления в Острогожске и уезде лазутчиков и воров. Жители оповещались на торгах, чтобы все приезжие отмечались в приказной избе, где на них должны были составлять поручные записи. Незнакомцев, не имевших «порук», до выяснения личности держали в тюрьме.²⁰

В грамотах из Разряда говорилось о мерах по учету иногородних. В 1699 г. в Острогожском уезде на заставах следовало пропускать проезжавших только с воеводскими или бурмистрскими памятями. В наказе воеводы И. Павлова 1700 г. указывалось, что всех иногородних жителей следовало расспрашивать о цели приезда, осматривать их проезжие памяти, записывать сведения о приезжих в книги, высылать этих людей из города по истечению указанного срока проживания. При отсутствии поручителей приезжих следовало держать в тюрьме для предотвращения воровства и шпионажа, сообщать о них в Москву. Казаки по указанию полковника приводили в приказную избу незнакомых черкас и русских людей.²¹

Воевода был включен в систему оповещения о приближении неприятеля, осуществлявшуюся руководителями южнорусских городов. На недельные дежурства «по вестям» в городах Новом Осколе, Ольшанске,Коротояке заступали по два острогожских черкаса. Воевода обязывался обо всех известиях писать в г. Белгород.²² В отписках соседним воеводам по татарским вестям пересказывались показания очевидцев. Так, в апреле, июне 1672 г. ольшанские и острогожские охотники встречали татар у рек Белая Калитва и Марок. 1 мая неприятель подходил непо-средственно под Острогожск и Коротояк. 26 июня татары захватили и ранили несколько человек на сенокосах у Дивногорского монастыря и под Коротояком. Осенью 1672 г. татары вновь были под Острогожском. В городе специально находились вестовщики, коротоякские дети боярские, для оповещения жителей Коротояка о появлении врага. Далее сведения поступали в Воронеж.

В условиях войны с Турцией 1673 – 1681 гг.²³ и реальной угрозы нападения врага воеводы южных городов пристально следили за сообщениями о турецких военных приготовлениях, появлении вооруженных татарских отрядов на российской земле. Сведения о татарах поступали в Острогожск поэтапно от воевод Валуек, Полатова, Усерда, Ольшанска, сообщения до- ставляли ольшанские дети боярские, станичники. В связи с этимольшанский воевода Е. Кафтырев писал И. Иевлеву, что острогожских вестовщиков в его городе нет, и в дальнейшем будет затруднительно передавать вести.²⁴ Был и другой путь информирования из Воронежа черезКостенск, Урыв, Коротояк. Отписки писались и ночью, могли присылаться «за два чеса до света». Несмотря на то, что вести достаточно быстро передавались от одного городового воеводы к другому, и имелась возможность подготовиться к защите, в августе 1678 г., среди дня, татары появились у Коротояка и Острогожска. На острогожском поле были взяты в плен жители, отогнаны скот и лошади.²⁵

Служилые люди, находившиеся в степи на охоте, сенокосе, в откупной вотчине, в гребцах на Дону, на рыбалке, часто видели самих татар или свидетельства их появления - большие табуны и «сакмы» (свежие следы коней). Из их расспросов в приказных избах видно, что в течение двух осенних месяцев 1680 г. неприятели побывали на разведке у рек Белая Калитва, Икорец, Каменка, Кобыль, Меловая, Полатовая, Сосна, Черная Калитва.

21 мая 1693 г. к острогожским городским башням подошли пятьдесят татар, взяли в плен одиннадцать русских и украинских жителей, отогнали коней. Воевода направил за ними в погоню служилых людей во главе с В. Суботиным, но догнать неприятелей и освободить пленных не удалось. В сентябре 1693 г. за р. Сосной, в двух верстах от Острогожска, были обнаружены два человека, заколотых татарами.²⁶

До Азовских походов Петра I 1695, 1696 гг. для жителей уезда сохранялась непосредственная военная угроза со стороны крымцев. В связи с этим жизненно важным направлением деятельности воевод украинныхгородов являлась организация сторожевой и станичной службы. Д. Остафьев должен был следить за дисциплиной станичников и сторожей, четким выполнением ими поручений. Своевременное известие о появлении татар позволяло спасти жизнь и имущество жителей Острогожска и соседних городов. На небольшие неприятельские отряды воеводе Д. Остафьеву следовало посылать черкас с полковником «и всего больше беречь, чтобы за крепости не пропус-тить» врага. Послужные списки русских и черкас, раненых или отличившихся в боях с татарами, а также росписи плененных и убитых служилых и жилецких людей следовало отсылать в Москву. В марте1656 г. в Острогожск из Москвы было выслано жалованье станичникам и атаману. Воевода должен был принять деньги и пересмотреть станичников. При выдаче денег ему надлежало напомнить черкасам об их обязанностях не допустить неожиданного вторжения татар в глубь страны. Каждому станичнику для несения службы необходимо было иметь коня и мерина.²⁷

Острогожский воевода обязывался воеводой Белгородского полка присылать детей боярских городовой службы для охраны вала от г. Усерда до г. Полатова. В 1680 г. требовались охранники, чтобы на Новой (Изюмской) черте «в городках сторожи держать крепкие безпрестанно с переменою, чтоб без сторож неприятельские люди в черту безвесно не пришли и разоренья какова не учинили».²⁸Воеводам городов, расположенных вблизи валов, предоставлялось право самостоятельно определять места стоялых острожков и количество людей для охраны. П. И. Хованский поручил острогожскому приказному Г. А. Мезинцову проверять служилых людей по острожкам дважды в неделю. Охранники должны были соблюдать осторожность, налаживать сообщение между наблюдательными пунктами, осматривать крепости. Воевода И. З. Иевлев оказался не в состоянии выполнить указания воеводы Белгородского полка. Причиной было незначительное количество в Острогожске детей бояр-ских. В основном это были старые увечные люди, не имевшие походных лошадей и «служилого ружья».²⁹

Количество украинцев в городе с момента его основания во много раз превышало число русских служилых людей и продолжало увеличиваться. При этом перед городскими руководителями стояла задача пополнять ряды защитников Острогожска приборными служилыми людьми. Осенью 1653 г. воевода по указанию Разряда должен был набрать среди вольных людей, казачьих и пушкарских детей двадцать человек в пушкарскую службу и сто пятьдесят – в стрелецкую. Воевода прибрал указанное число пушкарей, заплатил им жалованье, дополнительно раздал деньги на «дворовую селидьбу». Стрельцами удалось записать лишь сорок человек и только половине из них вы-платить жалованье.³⁰

Любопытно, что порой взгляды на состояние города воеводы и Разрядного приказа отличались существенным образом. И. Караулов утверждал, что в Острогожске стрельцов немного, они только прибирались. «Иноземцев» в караулы и рассылки он не направлял. По мнению воеводы, без русских людей в городе ему было не обойтись. Ранее охранявшие острогожскую съезжую избу усердские служилые люди просили Разряд освободить их от этой обязанности. Было решено присылать из Усерда по три человека только «на вести». Приказ считал, что в Острогожске устроено достаточное количество людей, поэтому воевода должен был организовать охрану приказной избы силами горожан, не привлекая иногородних служилых людей.³¹

Стремление воевод укрепить гарнизон города стрельцами, меры, предлагаемые Разрядом, не приносили ощутимых результатов. Если в середине 1650-х гг. воевода мог записывать в стрельцы только вольных русских людей с семьями, то в конце 1660-х гг. стрельцами могли стать и свободные украинцы. Но в городе не имелось достаточного числа людей, соответствовавших предъявляемым требованиям. В 1672 г. в Острогожске служило по-прежнему сорок стрельцов. А. Соковнин сообщал в столицу, что к городу часто подходили татары, и просил направить к нему указ о приборе острогожцев в стрелецкую службу.³²

Воеводам категорически запрещалось принимать на службу беглых боярских холопов и крестьян, служилых людей других городов, посадских людей от тягла. В середине 1670-х гг. вольным людям разрешалось поселиться в Острогожске только по указу, грамотам из Разряда и отпискам боярина Г. Г. Ромодановского. Во всех остальных случаях их следовало отсылать в места прежнего проживания с сопровождением и передавать воеводам с распиской.³³ По наблюдению О. В. Скобелкина, применение подобных мер свидетельствовало о стабилизации ситуации с комплектованием частей Белгородского полка.³⁴

Согласно должностной инструкции, воевода Острогожска должен был руководить стрелецким и казачьим головой, сотниками, которые обязывались по очереди обходить караулы, чтобы служилые люди добросовестно охраняли городские укрепления и не отлучались от крепостных орудий. В мае 1677 г. в Разряде рассматривали челобитную острогожца И. П. Лебедева, служившего поручиком в солдатском полку генерал-майора Ф. Улфа. Он просил назначения в Острогожск стрелецким головой. По справке в Разряде оказалось, что в этом городе стрелецкий, казачий и осадный головы и сотники не значились, служил лишь стрелецкий и пушкарский пятидесятник,³⁵ т. е. в воеводском наказе местные должностные лица перечислялись формально. В Разряде выяснили реальное положение дел в городе только при появлении просителя, желавшего определиться на не существовавшее место.

На воевод и приказных людей возлагалась ответственная задача по учету населения, сбору персональных данных. Указ от 6 марта 1672 г. предписывал воеводам и приказным людям переписать в городах Белгородского полка, по черте и за чертой и во вновь построенных, служилых и жилецких людей. Необходимо было собрать сведения о детях боярских полковой службы, копейщиках, рейтарах, драгунах, солдатах, стрельцах, пушкарях, плотниках, посадских людях, ямщиках, дворниках, дворцовых крестьянах посопных слобод, черкасах. При этом следовало указывать их имена, отчества и прозвища, откуда они были переведены или пришли самостоятельно и в каком году, сколько имели близких родственников, возраст, данные о службе, размере поместий, четвертных пашен, сенокосов, угодий, крестьянских и бобыльских дворах.³⁶ В декабре 1694 г. одна из статей о разборе ратных людей Белгородского полка была посвящена служилым людям, переходившим в великороссийские города черкасских Сумского, Ахтырского, Острогожского, Харьковского полков. У окладчиков следовало собрать информацию об их службе и поместьях.³⁷

В подчинении воевод находились острогожские служилые люди полковой службы, участвовавшие в военных походах. В феврале 1655 г. Д. Остафьев руководил выбором черкас на службу в Валуйки для «посольскойразмены». К окольничему кн. И. И. Ромодановскому необходимо было выслать конных черкас с оружием из числа отставленных от полковой службы. В список, подписанный полковником и окладчиками, было включено сто тринадцать человек. Черкасы должны были дождаться отправления казны из Тулы, а затем следовать в города Царев-Алексеев и Валуйки. Воевода также проводил смотры черкас, возвращавшихся домой с военной службы.³⁸В конце лета 1657 г. воевода должен был выбрать из острогожских служилых черкас двести пятьдесят человек и выслать к Г. Г. Ромодановскому в черкасские города. В сентябре по грамоте из Разряда двести сорок четыре человека были направлены на службу в Белгород к воеводе окольничему кн. С. П. Львову. Оставшаяся половина черкас (пятьсот человек) использовалась для охраны Острогожска.³⁹ То есть в 1650-е гг. воевода руководил не только городовой, но и полковой службой черкас.

В 1674/75 г. думный дьяк С. Титов составил в Острогожске разборные книги, на основании которых воевода И. Сасов должен был пересмотреть служилых и жилецких людей, оформить наличные списки за своей печатью, необходимые для высылки ратных людей в Белгородский полк.⁴⁰ В мае 1676 г. И. С. Сасов был обязан готовить острогожских ратных людей, запасы и лошадей к походу Севского и Белгородского полков. В Курск надлежало выслать имевшихся в распоряжении завоеводчиков, есаулов, сотенных, копейщиков, рейтар, драгун, солдат.⁴¹

Окружная грамота от 9 февраля 1679 г. обязала городовых воевод и приказных людей, в том числе г. Острогожска, выслать ратных людей Севского и Белгородского полков в г. Курск к воеводе боярину И. Б. Милославскому для похода на Украину. Стало известно о продвижении отрядов изменника Ю. Хмельницкого и татар. Воеводам следовало направлять в уезды посыльных с объявлением, что деньги ратным людям уже посланы в полк.⁴² Эта мера была своевременной для подъема боевого духа и уменьшения числа не являвшихся на службу.

В декабре 1680 г. П. Хованский отчитал острогожского воеводу за то, что в течение нескольких месяцев в Белгород не было прислано ни одного острогожца полковой службы. По мнению воеводы Белгородского полка, И. З. Иевлев халатно игнорировал его отписки, несмотря на имевшиеся сведения о планах крымского хана напасть на украинные города. Со своей стороны, Иван Захарович оправдывался, что неоднократно сообщал в Белгород о направлении в полк острогожских солдат с поручиком Б. Шульцом. Требуемых завоеводчиков, есаулов, сотенных, начальных людей копейного, рейтарского, солдатского строя в Острогожске просто не было. В городе остался лишь солдатский поручик И. Лебедев, лежавший при смерти. Воевода обещал следить, чтобы вернувшиеся с дороги или укрывшиеся в домах солдаты были отправлены на службу. Для повышения дисциплины служилых людей И. Иевлев собирался держать за караулом их детей и родственников.⁴³

Таким образом, острогожский воевода как главный военный начальник в уезде занимался организацией сторожевой и станичной службы, прибором служилых людей, извещал вышестоящие инстанции о состоянии укреплений, организовывал ремонтно-строительные работы, следил за вооружением гарнизона, направлял служилых людей для отражения вражеских нападений на Острогожск, в Белгородский полк для участия в военных походах.

Ссылки:

¹ Маньков А. Г. Уложение 1649 г. – кодекс феодального права России. – Л., 1980. – С. 176; Очерки истории СССР. Период феодализма XVII в. – М., 1955. – С. 390; Градовский А. Д. История местного управления в России // Градовский А. Собр. соч. – СПб., 1899. – Т. 2. – С. 399, 402–404.

² Загоровский П. В. Возникновение и развитие городов в Воронежском крае в XVII – XVIII вв. // История заселения и хозяйственного освоения Воронежского края в эпоху феодализма. – Воронеж, 1987. – С. 65, 75; Загоровский В. П. Белгородская черта. – Воронеж, 1969. – С. 142, 144.

³ Багалей Д. И. Очерки из истории колонизации степной окраины Московского государства. М., 1887. – С. 443.

⁴ ТВУАК. – Воронеж, 1902. – Вып. 1. – С. 64–74; Тевя- шов В. Н. Основание г. Острогожска и первоначальное заселение Острогожского края // Памятная книжка Воронежской губернии на 1903 г. – Воронеж, 1903. – С. 116–118; ГоловинскийП. А. Слободские казачьи полки. – СПб., 1864. – С. 59, 60.

⁵ ТВУАК. – Вып. 1. – С. 72.

⁶ РГАДА. – Ф. 210. – Оп. 12. Столбцы Белгородского стола. – Д. 352. – Л. 45; Д. 358. – Л. 171, 172; Д. 33. – Л. 161.

⁷ Там же. – Д. 406. – Столпик 2. – Л. 7, 40 об.

⁸ Там же. – Л. 14, 38, 39.

⁹ Там же. – Д. 481. – Л. 504–508.

¹⁰ Там же. – Д. 599. – Л. 361, 362, 364–366; Загоровский В. П. Белгородская черта. – С. 203.

¹¹ РГАДА. – Ф. 210. – Оп. 12. – Д. 773. – Л. 3, 5, 6.

¹² Там же. – Д. 828. – Л. 404.

¹³ Там же. – Д. 1363. – Л. 164.

¹⁴ ГАВО. – Ф. И–288. – Оп. 1. – Д. 59. – Л. 1; Оп. 2. – Д. 127. – Л. 1; Д. 130. – Л. 1.

¹⁵ РГАДА. – Ф. 210. – Оп. 12. – Д. 557. – Л. 247, 248.

¹⁶ Там же. – Д. 33. – Л. 136–139; Д. 828. – Л. 406–415, 423.

¹⁷ Там же. – Д. 406. – Столпик 2. – Л. 3, 4. В грамоте воеводе боярину В. Б. Шереметеву от 28 декабря 1654 г. предписывалось идти с конными и пешими воинами в черкасские города и вместе с войском Б. М. Хмельницкого выступить против поляков и татар. Было поручено похвалить ратных людей, оставшихся на службе, наказать кнутом сбежавших голов и сотенных, а организаторов побегов «бить батоги нещадно». См.: ПСЗРИ. – СПб., 1830. – Т. 1. – № 142. – С. 355.

¹⁸ РГАДА. – Ф. 210. – Оп. 12. – Д. 603. – Л. 50–52; Д. 401. – Л. 49; Д. 481. – Л. 52.

¹⁹ Там же. – Д. 33. – Л. 135–137.

²⁰ Там же. – Д. 828. – Л. 420, 422, 424.

²¹ ГАВО. – Ф. И–288. – Оп. 1. – Д. 59. – Л. 1, 2; Оп. 2. – Д. 130. – Л. 1.

²² РГАДА. – Ф. 210. – Оп. 12. – Д. 557. – Л. 502, 503.

²³ Cм.: Загоровский В. П. Изюмская черта. – Воронеж, 1980. – С. 77; Андреев И. Л. Алексей Михайлович. – М., 2003. – С. 571; Богданов А. П. Внешняя политика России и европейская печать (1676 – 1689 гг.) // Вопросы истории. – 2003. – № 4. – С. 31.

²⁴ ГАВО. – Ф. И–288. – Оп. 1. – Д. 18. – Л. 1; Оп. 2. – Д. 20. – Л. 1, 3, 6; Д. 26. – Л. 1, 2; Д. 28. – Л. 1, 2; Д. 29. – Л. 1, 2.

²⁵ Там же. – Ф. И–182. – Оп. 3. – Д. 319. – Л. 1, 2; Оп. 7. – Д. 16. – Л. 8, 12, 19; Ф. И–288. – Оп. 2. – Д. 11. –Л. 1; ТВУАК. – Вып. 5. – С. 160, 584, 586, 588, 590; Ср.: Материалы для истории Воронежской и соседних губ. – Воронеж, 1887. – Т. 1. – С. 265, 268; Новосельский А. А. Исследования по истории эпохи феодализма (Научное наследие). – М., 1994. – С. 105, 106.

²⁶ РГАДА. – Ф. 210. – Оп. 12. – Д. 1363. – Л. 164; ГАВО. – Ф. И–288. – Оп. 3. – Д. 17. – Л. 1.

²⁷ РГАДА. – Ф. 210. – Оп. 12. – Д. 406. – Столпик 2. – Л. 43.

²⁸ ГАВО. – Ф. И–288. – Оп. 1. – Д. 16. – Л. 1.

²⁹ Там же. – Оп. 2. – Д. 23. – Л. 1; Д. 25. – Л. 1; Д. 41. – Л. 1, 2.

³⁰ РГАДА. – Ф. 210. – Оп. 12. – Д. 406. – Столпик 2. – Л. 1, 2, 17, 19, 20; Материалы для истории Воронежской и соседних губ. – Т. 1. – С. 42; Слюсарский А. Г. Социально–экономическое развитие Слобожанщины XVII – XVIII вв. – Харьков, 1964. – С. 127.

³¹ РГАДА. – Ф. 210. – Оп. 12. – Д. 406. – Столпик 2. – Л. 42, 42 об.

³² Материалы по истории Воронежской и соседних губ. – Воронеж, 1886. – Вып. 8. – С. 729; РГАДА. – Ф. 210. – Оп. 12. – Д. 773. – Л. 31а–35.

³³ Там же. – Д. 33. – Л. 155 об.; Д. 828. – Л. 436–439.

³⁴ Скобелкин О. В. Государство и мелкое поместное землевладение юга России во второй половине XVII в. // Вопросы аграрной истории Центрального Черноземья XVII – XX вв. – Липецк, 1991. – С. 8.

³⁵ РГАДА. – Ф. 210. – Оп. 12. – Д. 828. – Л. 406, 407; Д. 903. – Л. 63.

³⁶ ПСЗРИ. – Т. 1. – № 509. – С. 875.

³⁷ Там же. – Т. 3. – № 1502. – С. 192.

³⁸ РГАДА. – Ф. 210. – Оп. 12. – Д. 401. – Л. 16, 43, 44; Д. 406. – Столпик 2. – Л. 33; Ф. 1149. – Оп. 2. – Д. 5. – Л. 1, 2.

³⁹ Там же. – Ф. 210. – Оп. 12. – Д. 603. – Л. 398–408.

⁴⁰ Там же. – Д. 828. – Л. 448, 449.

⁴¹ ГАВО. – Ф. И–288. – Оп. 2. – Д. 7. – Л. 1.

⁴² Там же. – Ф. И–290. – Оп. 1. – Д. 19. – Л. 1.

⁴³ Там же. – Ф. И–288. – Оп. 1. – Д. 17. – Л. 1; Оп. 2 – Д. 21. – Л. 1; Д. 22. – Л. 1; Д. 23 а. – Л. 1; Д. 27. – Л. 1; Д. 34. – Л. 1.