Просопография русского средневекового города или о концепции «Словаря ярославцев XVII века»

О. И. Добрякова, Д. Ф. Полознев (Ярославль)

ПРОСОПОГРАФИЯ РУССКОГО СРЕДНЕВЕКОВОГО ГОРОДА ИЛИ О КОНЦЕПЦИИ «СЛОВАРЯ ЯРОСЛАВЦЕВ XVII ВЕКА»

Одной из важнейших тенденций развития культуры нового времени признается возрастание личностного начала в соотношении с коллективными (для России – соборными) формами человеческой деятельности. Возникновение в культуре самого понятия «личность» вводит нацию в мировой исторический процесс, превращая народ из этнографического материала в субъект истории и культуры. Однако в России возрожденческийидеал самоценной личности реализовывался очень сложными путями. В новейшей истории национальное и социальное развитие общества все более уступает место индивидуальному развитию: возрастает роль институтов и движений в защиту прав человека, обеспечивается инструментальная и энергетическая вооруженность отдельного работника, развиваются средства физической защиты человека, его имущественной и интеллектуальной собственности. В этом процессе заметное место занимает развитие средств массовой информации и коммуникации, создание и совершенствование информационных систем (понимаемое преимущественно как техническая и/или технологическая задача).

Вместе с тем, нередко за технологической стороной и статистическими данными упускается из вида сам носитель контента – человек, личность, персона, – который выступает и как создатель информации, и как ее носитель, и как ее преобразователь, и как транслятор, и как потребитель. Человек – «продукт» каждой культурно-исторической эпохи, включенный в процесс коммуникации, вольно или невольно оказывает влияние на содержание информации и на ее продвижение и использование. В этой связи представляется актуальным изучение каналов получения и распространения информации (некоего значимого для данной общности контента) в традиционных культурах (субкультурах).

Один из наиболее интересных и вместе с тем недостаточно изученных периодов – переходная эпоха от средневековья к новому времени в России. Можно предположить, опираясь на понятие менталитета, что существуют устойчивые компоненты носителей информации и столь же устойчивые компоненты самой информации, которые существенно не изменяются при передаче. Их опорные точки коренятся в самом типе культуры и поэтому, видимо, сохраняют известную стабильность. Однако делать выводы об исторических особенностях развития процесса коммуникации в России в связи с возрастанием личностной активности как залога и основы перехода к новому времени можно лишь на базе конкретных региональных исследований. При таком подходе содержательный аспект изучения коммуникации оказывается самым тесным образом связан с деятельностью отдельных конкретных людей, отразившейся в значительном массиве исторических источников всех типов и видов. «Исторический человек», т. е. принадлежащей определенной общности, городу, местности, стране, нации, культуре, представляет интерес как объект исследования с точки зрения производства, создания и распро-странения информации.

В чем конкретно состоит актуальность проблемы для исторической отрасли знаний? Для решения исследовательской задачи следует выбрать некую точку на «карте местности», т. е. такой объект исследования, анализ которого способен обеспечить создание адекватной картины функционирования реальных механизмов производства и распространения значимой для данной культуры информации. Русский средневековый город как центр социокультурной деятельности на рубеже средневековья и нового времени определенно выступает таким объектом. Но именно в таком аспекте он специально не изучался.

Предполагается в качестве объекта такого рода исследования рассмотреть Ярославль, анализируя максимально широкий комплекс исторических источников XVII в. – «золотого» столетия в истории города. Наиболее удачной представляется форма словаря яро-славцев XVII в., в котором основными единицами описания станут персоналии.

Ярославль XVII в. выступает своего рода эталоном русского средневекового города переходного периода. Он по праву считается одним из крупнейших центров ремесла, торговли и культуры в России XVII в. Не случайно XVII столетие стало «золотым веком» в истории Ярославля - значимого культурного центра, в котором сложились собственные школы и стили в архитектуре, живописи, декоративно-прикладном искусстве, книжно-литературные традиции. Социокультурные процессы, происходившие в России в этот период, нашли яркое воплощение в истории Ярославля. Особо значительно развитие религиозного и социального сознания, что отразилось в церковной живописи, в росте храмового строительства, в значительном количестве созданных икон и циклов фресковых росписей, в комплексе литературных произведений церковных жанров, т. е. в целом - в особом внимании горожан вопросам веры и проблемам приходской жизни. Истории ярославских святынь, строительству храмов, иконописи, монументальному и прикладному искусству посвящено немало трудов.1 Однако повседневная жизнь ярославцев не была предметом самостоятельного исследования. Морально-нравственные установки и представления, которые прямо и опосредованно влияли на поступки горожан, остаются за рамками изучения. Нет на сегодня не только полного, но и удовлетворительного описания городского социума, персоналий. Лишь отчасти этому требованию удовлетворяет работа Н. Б. Голиковой, где широко представлен материал о ярославском купечестве.2

Наибольшее количество работ как в XIX, так и в XX вв. посвящено различным вопросам храмового строительства в Ярославле.3 При этом роли заказчиков не уделяется пока должного внимания, насчитываются лишь единицы трудов, освещающих эту тему.4 Но изучение содержания и программ храмовых росписей и икон позволило приблизиться к пониманию и оценке внутреннего мироощущения горожанина XVII в., его религиозности, а также понять мотивы выбора тех или иных сюжетов, их восприятия.5

Анализ массива произведений местной книжно-литературной традиции показывает изменение духовных запросов и потребностей горожанина XVII в., рост уважения к книге, грамотности, интереса к местной истории и современной жизни, расширение возможностей для переписывания и распространения литературы в посадской среде.6 Тексты произведений местной книжно-литературной традиции – жития яро-славскихсвятых, комплекс сказаний о ярославских чудотворных иконах и др., – в сопоставлении с другими материалами дают более широкий контекст изучения реальности прошлого.

Описание городской повседневности обязательно предполагает определение ее через деятельность и диктует расширение круга, хронологии и типов источников, а также изменение приемов работы с ними. Известная ограниченность источников по истории русского средневековья (например, отсутствие городских хроник или текстов непосредственно религиозных наставлений местного происхождения) позволяет рассматривать любой фиксированный факт, памятник, эпизод, упоминание, запись (надпись) и т. п. материалы как некое отражение значимого с точки зрения современников и потомков события. Поэтому, кроме свидетельств традиционных письменных источников на бумажных носителях, которые выступают опорными для отбора фактов, широкие исследовательские возможности открывает привлечение письменных свидетельств (надписей) на таких памятниках, как храмы, надгробия, церковная утварь, иконы и проч.

Наиболее адекватной формой обобщения и представления материала является словарь-справочник жителей города. Словарь позволяет не только представить персоналии, но и через них объединить различные проявления жизни городского социума: повседневный уклад, экономический, религиозный и культурный опыт, межличностные и корпоративные связи, а также в известной степени отразить представления, намерения, мотивы и систему ценностей горожан рассматриваемого периода, которые в научной литературе нередко выступают синонимами культурно-исторических стандартов и ассоциируют ценности с типом «достойного» поведения, конкретным жизненным стилем.7

Широкая вовлеченность ярославцев в собственно культуротворческую деятельность своего времени нашла проявление в распространении их опыта по всем каналам коммуникации средневекового общества (система паломнических маршрутов, практика перенесения икон и обретения чудотворных икон, составление и тиражирование текстов о событиях местной истории, написание и реализация огромного количества икон, увеличение числа повествовательных житийных икон, роспись ярославскими артелями храмов Ярославля и других городов). Большое число ярославцев фигурирует в описаниях тех или иных событий за пределами города. В ходе исследования город XVII в. будет описан как «очаг культуры», который получает, перерабатывает, производит и распространяет на разных видах носителей культурные ценности.

Таким образом, словарь:

- заведомо «выходит» за пределы города и дает более широкую картину культурной коммуникации в средневековом обществе;

- представляет собой не только «набор» биографических справок, несет информацию о всем комплексе источников, где отразилась социокультурная деятельность отдельной персоны;

- позволяет выявить своего рода «элиту», наиболее социально и культурно активных ярославцев, чья деятельность определила «лицо» города;

- позволяет по-новому интерпретировать имеющийся источниковый материал.

Конкретная задача в рамках проблемы, на решение которой направлен проект, определятся выбором объекта исследования. Это – русский средневековый город и его жители. Для того, чтобы описать их – город как общность и персоналии как носителей информации – составляется именной словарь-справочник жителей Ярославля XVII в., «коллективная биография» города.

Решение данной задачи предполагается осуществить исходя из традиционных методов исторической источниковедческой науки на основе сбора и обработки сведений из сохранившихся опубликованных источников. Неопубликованные источники могут привлекаться лишь по мере необходимости (например, для уточнения фактов, имен, событий, сверки текстов и т. п.). Корпус опубликованных источников по истории Ярославля XVII в. вполне репрезентативен и, что особенно важно, далеко не исчерпан даже в первом приближении. Поэтому обращение именно к опубликованным памятникам попутно решает задачу более активного вовлечения их в научный оборот.

Новизна поставленной задачи состоит в том, что словарь-справочник не ограничивается просто сбором и систематизацией сведений о персоналиях (что само по себе тоже важно в условиях крайнего дефицита справочных изданий по русскому средневековью). Словарь ориентирован на:

- вовлечение в научный оборот максимального числа опубликованных источников по истории Яро-славля XVII в., в том числе описаний музейных и архивных памятников;

- систематизацию сведений о жителях города, пережившего во второй половине XVII в. своего рода «культурный взрыв»; среди персоналий – художники-иконописцы и монументалисты, мастера-серебряники, авторы-составители исторических сочинений, заказчики храмов, икон, иконостасов, церковной утвари, вкладчики в храмы, должностные лица государственной и городской администрации, члены торговых корпораций, путешественники, герои произведений местной книжно-литературной традиции;

- описание системы коммуникаций в русской средневековой культуре.

Во исполнение замысла словаря применяются методы и подходы, удовлетворяющие поставленной цели. Работа в принципе ориентирована на учет всех ярославцев, фигурирующих в источниках XVII в. По нашим предварительным оценкам может насчитываться около двадцати тысяч персоналий. Однако для словаря критерии отбора сужены. Первоначальным критерием отбора служит та или иная принадлежность лица городу: упоминание человека среди жителей города в описях, сказаниях, документах, во вкладных и храмозданных надписях, в надписях надгробий и т. п., учитываются факты временного проживания в Яро-славле в период исполнения заказов, несения государственной службы и др.

Поскольку объем таких данных будет очень велик и их учет крайне затруднен из-за неустойчивости именования людей в XVII в. (например, неопределенность имен, фамилий, прозвищ или одинаковые имена и повторение одинаковых имен в разное время), то будет проведен вторичный отбор по критерию активности («пассионарности» и/или «коммуникативности»). Это подразумевает следующие критерии:

- персона выступает заказчиком произведений искусства, ориентированных на массовое или широкое восприятие;

- персона выступает лицом, к которому часто обращаются другие лица;

- персона часто обращается к другим лицам (все виды обращений);

- персона упоминается в связи с теми или иными актами коммуникации;

- персона выступает исполнителем произведений искусства, ориентированных на массовое или широкое восприятие.

Таким образом, при сборе материала будет учитываться вся совокупность фактов и конкретные обстоятельства упоминания данной персоналии. Словарная статья будет представлять собой не только имя и общую характеристику (род занятий, сословное состояние) лица, но и некий перечень – именной и предметный – его коммуникативных контактов (связей), своего рода «информационного веса» данного человека, его общественной, трудовой, художественной и иной активности. Например:

- имя;

- сословная принадлежность, род занятий, характеристика;

- даты жизни или упоминания в источниках;

- заказчик храма;

- автор/исполнитель/изготовитель: иконы, потира и т. п.;

- вкладчик;

- адресат;

- адресант;

- иное, что не попало в первоначальный формуляр, но представляется важным;

- ссылки, библиография.

Ссылка на цитируемый источник обязательна, обязательно точное наименование источника и максимально полная библиографическая запись с учетом всех особенностей публикации. Учитывая, что набор источников весьма определен, а отраженные в них факты будут разнесены по разным словарным статьям и разделам, будет составлен сквозной библиографический список источников. Впоследствии это даст возможность делать техническую ссылку к нему из любой словарной позиции. Так, например, известие о лице как заказчике храма и как о челобитчике царю могут быть и в одном, и в разных источниках. Соответственно, к каждой из этих двух позиций и будет применена одна и та же или несколько ссылок.

При этом возможно помещение в самой словарной статье полной библиографической записи о персоналии, если о нем уже была публикация в каком-нибудь словаре (Брокгауз и Ефрон, Кочетков, Словарь книжников и т. п.).

Сбор материалов сначала ведется по группам источников (публикаций), распределенных между членами рабочей группы. На каждую персоналию заводится один файл. Затем распечатки файлов-персоналий сводятся воедино для идентификации лиц, упоминаемых в разных источниках, для отработки полноты и достаточности записей. После идентификации персоналии группируются по разным основаниям (например, иконописцы, купцы, кожевники, земские старосты, воеводы и проч.) и обрабатываются по группам для пополнения или сокращения данных, стандартизации и формализации описаний.

В дальнейшем ведется обычная редакторская подготовка: проверка библиографических и пере- крестных ссылок, унификация записей, сокращения.

Во вводной статье будет показано состояние историографии в области составления подобных словарей, указано на связь с просопографией и локальной историей, описано значение Ярославля в системе синхронной и диахронной культурной коммуникации, изложены принципы составления словаря, критерии отбора, правила пользования.

Опыт работы с источниками XVII в. показывает, что большой непредвиденный объем работ бывает связан с атрибуцией памятников, уточнением датировок, топонимики, наименованиями предметов и т. п. В словаре предполагается не показывать эту «внутреннюю» работу исследователя, а предъявлять только законченную запись. «Побочные» результаты исследования могут быть отчасти отражены во вводной статье или в примечаниях.

Предполагаемое исследование осуществляется в русле ряда смежных отраслей знаний исторической направленности и опирается на традиционные методы исторического источниковедения. Наиболее близкими для нас являются локальная история и просопография.

Через поисковую систему в Интернете был выявлен ряд определений термина просопография, публикаций по теме и ссылок на литературу, относимую к данной области знания.8 Просопография – (от греческого – лицо, личность и – пишу, письменно сообщаю) – источниковедческая дисциплина, цель которой – раскрыть суть какого-либо исторически значимого социального явления или учреждения через рассказ о лицах, судьбы и деяния которых тесно связаны с соответствующими учреждениями и явлениями; она изучает упоминания лиц в письменных источниках, занимается их идентификацией; определяет правила описания личностей.

По определению Л. Стоуна, просопография – это исследование общих характеристик группы действующих в истории лиц, которое касается двух главных проблем: 1) путей осуществления ими политиче-ских акций; 2) путей и вариантов социальной мобильности и реализации своих карьерных устремлений.9 «Новая философская энциклопедия» (М., 2000) помещает просопографию в словарную статью «Биографический метод» и описывает ее как метод создания коллективных биографий, который состоит в выявлении определенного круга лиц, в постановке ряда однотипных вопросов о датах рождения и смерти, о браке и семье, социальном происхождении, месте жительства, образовании, роде деятельности, религии и т. д.

В западной историографии просопография сложилась как целое направление исследований, ориентированное на создание коллективных портретов различных социальных групп прошлого. Подобные работы проводились по истории государственного аппарата и его служителей в Византии, о нотариях и судьях Италии Х—XIV вв., о представителях государственного управления во Франции XIV—XV вв., о секте «новых посвященных» (XIV в., на территории Бельгии и Германии) и др.10 Указанная в ссылке работа ставит проблему подобного рода исследований в отечественной историографии.

В этом значении метод просопографии как коллективной биографии близок понятию «локальной истории». Целью «локальной истории» – в отличие от социокультурных конструкций универсальной историографии – является осмысление локальных сообществ в качестве субъектов исторического процесса. Так, например, из этой посылки исходят авторы проекта «Новая локальная история: компаративные подходы и методы изучения» Ставропольского государственного университета, представленного на сайте (http://nlh.stavsu.ru/work/koncepcia.asp).

Источниковедение локальной истории включает в себя выявление документальных массивов по местной истории и научное освоение этого источникового корпуса при особом внимании традиционным и нетрадиционным методикам источниковедческого анализа, репрезентирующим области человеческой деятельности и их осмысление в контексте интеллектуальной истории. К ним можно отнести продукты визуальной и устной истории, эпистолярного жанра и т. п.

История повседневности ориентирует исследования в области местной истории на изучение внутреннего мира, частного и социального поведения, миропредставлений, повседневного бытия человека-создателя и носителя интеллектуального социокультурного потенциала локальной истории. С этой целью обращается внимание на проблемы моделирования повседневной, социальной и частной жизни края, изучение социальных практик (конфликтных, семейных, соседских и т. д.), а также условий их бытования. В конечном счете, это ведет к исследованию ментальностей местных жителей в их социокультурном многообразии и локальной конкретности.

Одновременно открытость «новой локальной истории» позволяет подойти к решению и такой исследовательской проблемы, как соотношения местного менталитета, локальной и российской ментальности. Городская история описывает город как социокультурный феномен, организующий пространство локальной истории. Методы генеалогии, биографики, просопо-графии, герменевтики и др., привлекаемые к исследованию локальной истории, расширяют социокультурную информацию через мировосприятие отдельных представителей региона. Так, например, И. Б. Губанов и В. Т. Мусбахова, обратившись к просопографии фео-дальнойэлиты Северной Руси второй половины XI — начала XII вв., смогли выявить звенья генеалогической цепочки персоналий X-XI вв.11

Особенность ярославского локуса такова, что его событийная история тесно связана с отечественной историей и европейской культурой в целом (с последней – согласно имеющимся на сегодня исследованиям – преимущественно через внешние влияния в области колокололитейного дела, монументального искусства, через книги). В частности, это нашло отражение в новейшем словаре И. А. Кочеткова «Словарь русских иконописцев XI-XVII веков» (М., 2003), где большая доля словарных статей посвящена ярослав-ским художникам, выходцам из Ярославля или мастерам, работавшим в Ярославле. Словарь служит и примером решения задачи «инвентаризации» накопленного в науке обширного материала о древнерусских художниках, прямо продолжая традицию последнего аналогичного труда, вышедшего в начале XX в. (Успенский А. И. Царские иконописцы и живописцы ХVII в. Словарь. - М., 1910).

Ограниченность доступа к традиционным информационным ресурсам (книгам) не позволяет нам уверенно говорить об аналогичных результатах зарубежных исследований. Однако представленные в сети Интернет электронные ресурсы дают представление о том, что подобного рода работы ведутся за рубежом. Создаются массивы персональных данных как о заметных деятелях истории и культуры, так и о фигурах менее значительных, но отмеченных в источниках. Пример подобного подхода в отечественной литературе содержится в публикации И. М. Гарсковой «От просопографии к статистике: методика анализа баз данных по источникам, содержащим динамическую информацию».12 В ней изучается не только собственно исторический материал о рабочих товарищества братьев Нобель, но и рассматривается методика обработки изменяющихся данных источников. В названии подчеркивается информационно-поисковый аспект исследования в отличие от простой статистической обработки массовых сведений.

С учетом развития электронных технологий эту тенденцию – охвата широкого массива данных, включение в него персоналий рядовых лиц, построение крупных типологических рядов (например, ономастиконов) и др. – можно считать ведущей в части решения задач накопления данных, обеспечения доступа к ним и расширения возможностей использования.

В этой связи, на наш взгляд, для отечественной науки, особенно для исследований по локальной истории, пока еще остается актуальной работа по традиционному источниковедению и отработке формуляров описаний персоналий для словарей и справочников, поскольку без этого невозможно перейти к созданию электронных баз данных, требующих более жесткой формализующей «оснастки».

Таким образом, построение именного словаря-справочника (местной просопографии) выступает актуальной задачей исследования локальной истории; в мировой и отечественной науке накоплен необходимый опыт работы в этой области, позволяющий сравнивать и оценивать имеющиеся и вновь полученные результаты. Результатом исследования станет описание посадской общины ярославцев как социума: обычаи, поступки, семейные и социальные отношения, проявления религиозности и проч. Словарь, как на бумажном носителе, так и в электронном виде, представит значительную базу данных, т. е. организованный и пригодный для дальнейшего использования материал.

Ссылки:

1 Крылов А. П. Церковно-археологическое описание г. Ярославля. - Ярославль, 1860; Лествицын В. И. Краткий путеводитель по церквам г. Ярославля. - Ярославль, 1887; Преображенский Г. Монастыри и храмы г. Ярославля, их святыни и древности. - Ярославль, 1901; Оловянишни- ков Н. П. История колоколов и колокололитейное искусство. - М., 1912 (2-е изд. М., 2003); Брюсова В. Г. Фрески Ярославля XVII - начала XVIII века. - М., 1969; Маслени-цын С. И. Ярославская иконопись: [Каталог]. - М., 1983; Игошев В. В. Ярославское художественное серебро XVI-XVIII вв. - М., 1997; Блажевская С. Е. Церковь Богоявления в Ярославле. - М., 2002; Церковь Ильи Пророка в Ярославле. - Ярославль, 2002-2004.

2 Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации России XVI - первой четверти XVIII в. - М., 1998.

3 Лебедев А. Н. Храмы Власьевского прихода в г. Ярославле. - Ярославль, 1877; Вахрамеев И. А. Церковь во имя святого и славного пророка Божия Ильи в г. Ярославле. - Ярославль, 1906; Первухин Н. Г. Церковь Иоанна Предтечи вТолчкове. - Ярославль, 1913; он же. Церковь Богоявления в Ярославле. - Ярославль, 1916; Суслов А. И., Чураков С. С. Ярославль. - М., 1960; Добровольская Э. Д., Гнедовский Б. В. Ярославль. Тутаев. - М., 1981; Попадюк С. С. Структурные особенности храмов «Ярославской школы» // Краеведческие записки. - Ярославль, 1991. - Вып. 7. - С. 89-103; Маров В.Ф. Ярославль: Архитектура и градостроительство. - Ярославль, 2000.

4 Лествицын В. И. О личности храмоздателя Ярославской Надеинской церкви // ЯГВ. - Ярославль. - 1884. - Ч. неоф. - № 8; Добровольская Э. Д. У истоков каменного посадского зодчества Ярославля (церковь Рождества Христова) // Культура средневековой Руси. - Л., 1974; Рутман Т. А. О роли заказчика в искусстве Ярославля XVII века // Музеи в атеистической пропаганде. - Л., 1988.

5 Казакевич Т. Е. Иконостас церкви Ильи Пророка в Ярославле и его мастера // Памятники русской архитектуры и монументального искусства. - М., 1980; Бусева-Давыдо- ва И. Л. Новые иконографические источники русской живописи XVII в. // Русское искусство позднего средневековья. Образ и смысл художественного образа. - М., 1993; Болотцева И. П. Статьи и исследования. - Ярославль, 1996.

6 Lenhoff Gail. Early Russian Hagiography: The Lives of Prince Fedor the Black. Wiesbaden: Harrassovitz, 1997; Тури- лов А. А. Малоизвестные памятники ярославской литературы XIV - начала XVIII вв. (сказания о ярославских иконах) // Археографический ежегодник за 1974 год. - М., 1975; Моисеева Г. Н. Спасо-Ярославский хронограф и «Слово о полку Игореве». - Л., 1984; Синицына Е. В. Источники по истории книжной культуры: Ярославские рукописные собрания XV-XVIII вв.: АДКИН - М., 1991; Шабасова О. И. Страницы «золотого века» Ярославля. «Сказание о явлении и чудесах от иконы Толгской Богородицы» XVII века // Ярославский архив: Историко-краеведческий сборник. - М.; СПб., 1996.

7 Гуревич П. С. Философия культуры. - М., 1995. - С. 113-117.

8 Обращение к информационным ресурсам сети Интернет было в значительной степени обусловлено ограниченностью или отсутствием необходимой литературы – как справочной, так и исследовательской – в фондах крупнейшей центральной библиотеки региона – Ярославской областной универсальной научной библиотеки им. Н. А. Некрасова, что еще раз заострило проблему создания исследования на основе местного материала, опирающегося на новейшие отечественные и зарубежные аналоги.

9 Stone L. Prosopography // Historical Studies Today. - N. Y., 1972. - P.107.

10 Нечаева М. Ю. Просопография уральского монашества: перспективы исследования // Судьба России: прошлое, настоящее, будущее. - Екатеринбург, 1995. (http://atlasch.narod.ru/).

11 Губанов И. Б., В. Т. Мусбахова В. Т. Vita Ansgarii как исторический источник (http://www.karelia.ru/pgu/ScienceActivity/confer/1997/scandi/3_a.htm)

12 http://www.hist.msu.ru/Labs/HisLab/PROJECT/Article/barnaul.htm