Благотворитель Кирилл Федоров и финансирование им строительства церкви Иоанна Предтечи в Саровской пустыни

А. М. Подурец (Саров)

БЛАГОТВОРИТЕЛЬ КИРИЛЛ ФЕДОРОВ И ФИНАНСИРОВАНИЕ ИМ СТРОИТЕЛЬСТВА ЦЕРКВИ ИОАННА ПРЕДТЕЧИ В САРОВСКОЙ ПУСТЫНИ

Предтеченская церковь в Саровской пустыни не принадлежала к числу главных храмов монастыря. В обычном последовании описания монастырских церквей и соборов она занимала, как правило, четвертое-пятое место после главных храмов, располагавшихся на монастырской площади. Но и у нее было в монастыре свое важное значение. Расположена церковь Иоанна Предтечи необычно. Не на горе, как остальные саровские храмы и сам монастырь, а у ее подошвы, к тому же на высоком арочном подклете. Особенности архитектуры объясняются тем, что церковь эта была поставлена прямо над источником, бившим когда-то из-под горы. Он давал начало короткому ручейку, впадавшему в Сатис. Рядом с этим источником в конце XVII в. появились одни из первых построек монахов-отшельников, поселение которых позднее переросло в Саровскую пустынь. Именно здесь, у источника, по первоначальному замыслу основатель монастыря Иоанн предполагал поставить первый саровский храм: «Таже начах мыслити, на котором бо месте благоволит Бог основаной быти церкви: или на источнике, яко первее хотех на нем, идеже бе прилично таковому храму быти, или на самой горе, вверху, ради удобства к селению монастыря, основатися та церковь иметь быти».¹ 

В подтверждение святости этого источника Иоанн приводит в своих записках следующий случай. Монахи решили благоустроить источник, вычистить его и укрепить деревянным срубом. Когда три бревна первого венца этого сруба были уже уложены на место, сам Иоанн взял последнее четвертое бревно, укрепил один его конец и, держа руками за противоположный, стал класть и его. Неожиданно из-под сруба появилась змея и быстро поползла по висящему в воздухе бревну прямо к Иоанну. Иоанн испугался, что змея может укусить его за руку, но отпустить бревно сразу не смог. В тот момент, когда он, наконец, положил бревно на место, змея юркнула вниз, и ее голова оказалась раздавленной. Видевшие это монахи не смогли дать однозначное толкование увиденному и на некоторое время даже прервали работу.² 

Впоследствии было принято решение возводить церковь на холме, а не у его подножия, но первоначальная мысль Иоанна все равно воплотилась в названии первого саровского храма, – он был освящен во имя Пресвятой Богородицы, Живоносного Ее Источника. Таким образом, постройка храма над источником явилась как бы данью уважения братии монастыря к его основателю. Отсюда и неофициальное название церкви – «храм над колодцем Первоначальника».

Возведение каменной церкви Иоанна Предтечи над источником началось при строителе Филарете (1747-1749) и завершилось освящением 13 сентября 1752 г. Церковь была небольшая, однопрестольная, с одной главой. Выбор названия для церкви над источником А. Н. Муравьев объяснял следующим образом: «Весьма прилично посвящена она Крестителю, над водами, на коих совершается освящение Иорданское».³ 

В первоначальном виде церковь простояла около семидесяти лет. В 1820 г. Саров посетил астраханский рыбопромышленник и миллионер коллежский асессор Кирилл Федорович Федоров, пожелавший пожертвовать деньги на расширение этого храма. В 1821 г. старая церковь была разобрана и началось строительство новой. Строительные работы окончились в 1824 г., на них К. Ф. Федоровым по данным Е. И. Бакаева было пожертвовано 30 580 рублей, и еще 10 000 рублей он передал на содержание храма.⁴ Церковь была сделана трехпрестольной: помимо главного престола, сохраненного во имя Иоанна Предтечи, два дополнительных престола в приделах по желанию благотворителя были посвящены святым дней его рождения и тезоименитства - апостолу Иакову Алфееву и Кириллу Иерусалимскому. Главный престол был освящен 19 июня 1827 г.⁵ (по другим данным 26 июня)⁶ епископом Тамбовским Афанасием (Телятьевым). Левый придел Иакова Алфеева - 30 сентября 1828 г. настоятелем Нифонтом, и правый - Кирилла Иерусалимского - 1 июля 1834 г. епископомТамбов-ским Арсением (Москвиным).

Жертвовал Федоров деньги и на отливку большого тысячепудового колокола (более, чем на треть главный колокол Сарова был сделан на средства этого благотворителя). Не удивительно, что во многих книгах оСаровской пустыни имя К. Ф. Федорова упоминалось с чрезвычайным уважением и благодарностью. К сожалению, эти издания не сообщают никаких сведений о его биографии, и для выяснения ее подробностей приходится обратиться к литературе об истории Астрахани. Ниже приведен большой отрывок из книги А. Н. Штылько «Иллюстрированная Астрахань», изданной в 1846 г.

«Кирилл Федоров происходил из пономарских детей Тамбовской губернии (земляк? – может быть отсюда его симпатии к Саровской пустыни – А. П.). Кое-как обучившись грамоте, он случайно добрался до Астрахани и определился в казенное соляное правление, вначале сторожем, а потом писцом. По прошествии некоторого времени, изобличенный в похищении из архива за взятку документов, он был наказан плетьми, но, несмотря на это, оставлен за свою опытность на службе в том же правлении. По выходе из последнего он служил еще в разных присутственных местах как опытный канцелярист. Первый офицерский чин он получил около сорока лет от роду, а в 1782 г. был сделан кавалером ордена св. Владимира за тридцатипятилетнюю службу в офицерском чине. Накопив на службе несколько десятков тысяч рублей, Федоров поехал на коронацию императора Павла Петровича. Живя в Москве, он, благодаря краснобайству и балагурству, познакомился с князем Куракиным, а затем уговорил его отдать ему в откупное содержание пожалованные князю астраханские рыболовные воды. Князь не имел понятия о ценности вод и знал только, что казна получала с них 20-30 тысяч ежегодно. За такую цену он и сдал Федорову воды, а тот получал с них сотни тысяч рублей. И вот, на девятом десятке жизни, Кирилл Федоров делается миллионером и аристократом астраханским. Он зажил роскошно в быстро выстроенном большом доме с двумя алебастровыми львами на воротах, целыми и по сию пору. Федоров устраивал часто званые обеды для приезжих гостей, которым говаривал: ”у меня все астраханские свиньи обедают”. Однажды он буквально обобрал свою воспитанницу, отец которой перед смертью назначил Федорова опекуном. Начался процесс, и дело дошло до очистительной присяги. Федоров в белой рубахе с черной свечой в руках босыми ногами прошел в собор при звоне колоколов и дал присягу, что денег не получал. Эта церемония совершена при громадном стечении народа по всем правилам очистительной присяги. Но вслед за тем совесть его так заговорила, что деньги он возвратил. Однако нашлись пройдохи, которые разорили старика. Он умер в 1839 году, не оставив почти ничего».⁷ 

Что обращает на себя внимание при прочтении этого отрывка? Во-первых, любопытно отношение современного Федорову мемуариста к описываемой личности. С одной стороны, явное осуждение неблаговидных поступков, а с другой – проскальзывает некая симпатия (ведь покаялся же!). Автор даже называет Федорова «замечательным богачом».

Во-вторых, если верны приведенные в отрывке цифры, наш герой отличался выдающимся долголетием. Выходило, что в 1782 г. Федорову было семьдесят пять лет, в Саров он уже приезжал, будучи стадесятилетнимстарцем, а умер вообще в возрасте ста тридцати двух лет (в 1839 г.)! Сомнение развеяло одно из федоровских писем из монастырского архива, в 1837 г. он писал, что ему всего лишь «лет больше 80».⁸ Значит, в книгеШтылько ошибка.

Есть упоминание о К. Ф. Федорове и в книге астраханского писателя А. Маркова «История Астрахани в событиях и фактах». И опять он оказывается замешанным в каком-то сомнительном деле. При строительстве канала в Астрахани с Федоровым был заключен договор на поставку четырех тысяч бревен для деревянных свай. Взяв деньги, Федоров поставил лишь пятьсот бревен из Нижегородской губернии (опять близкие к нам места), при этом остаток денег не вернул. На Федорова была подана жалоба в Сенат, и в 1800 г. сенаторы фон Визин и Неплюев приехали в Астрахань с проверкой. Однако астраханский губернатор находился в хороших отношениях с Федоровым и старался его выгородить. В книге приводится любопытный эпизод, взятый из дневника астраханского протоиерея.

«Марта 25. Служил в соборе преосвященный Платон. Кушал он и сенаторы у титулярного советника Кириллы Федорова. При сем случае произошло следующее приключение. Коллежский асессор Сергей Уваров-Юдин, пришедши в дом Федорова, протиснулся в тот самый покой, где находились и сидели гости, и, обратившись к сенаторам, говорит: ”Ваше высокопревосходительство, знаете ли вы, у кого обедаете? Хозяин сего дома есть государственный вор! Все, что видите и что будете кушать, это он украл у государя”. Услышав сие, все онемели и не знали, что на сие ответить. Образумившись, сенатор фон Визин сказал ему: ”Поди, братец, вон!” ”Я пойду, сударь, – ответил Юдин, – но вам стыдно, что вы, блюстители правосудия, будете кушать у государственного вора”, – и с тем вышел. Вот сцена! Мало, думаю, в целом столетии сего случается».

Вскоре нарушитель спокойствия Юдин был отправлен под конвоем в Санкт-Петербург и посажен в Шлиссельбургскую крепость, из которой был освобожден через год за недоказанностью вины.⁹ 

В общем, миллионер К. Ф. Федоров предстает в этих рассказах типичным персонажем эпохи «первоначального накопления капитала».

Надо отметить, что Астрахань давно входила в «зону жизненных интересов» Саровской пустыни. На протяжении десятков лет, начиная со второй половины XVIII в., ее епископы благоволили Сарову, переписывались с саровскими настоятелями и принимали в своей епархии саровских сборщиков пожертвований.¹⁰ 

И благотворительность Федорова в отношении Саровской пустыни имела давнюю историю. В монастырском архиве сохранилось несколько десятков писем его к саровскому игумену Нифонту, самое раннее из них датируется 1810 г.¹¹ В нем Кирилл Федорович интересуется, получили ли в Сарове посланные им рыбу и икру. И позднее, в 1818 г. он писал: «Я от усердия моего к вам и братии препроводил в обитель вашу с иеромонахомИларионом, находившимся здесь, икры бочку 35 пуд да шеврюг 200. По получении оных продуктов желаю во здравие кушать». В том же письме Федоров написал: «Желание мое посетить обитель вашу есть непреложное».¹² 

Как мы уже говорили, в 1820 г. это желание осуществилось – побывал; и тогда же, наверное, между Федоровым и Нифонтом было заключено соглашение о строительстве храма.

28 апреля 1821 г. Федоров написал саровскому игумену Нифонту: «Полагаете, чтобы настоящая церковь была храма Иоанна Крестителя, описываете на оное ваши причины, на ваше предложение как лутчесоглашусь. Писал с сею почтою вашему преосвященному и просил его о позволении старую церковь сломать и выстроить гораздо больше другую с тремя приделами, о чем имею честь и вас уведомить».¹³

В том же 1821 г. поступил в монастырь и первый денежный взнос на строительство – 10 000 рублей. И поступил не совсем обычным путем. Дело в том, что из насчитанных исследователями 30 580-ти рублей лично Федоровым была передана саровским монахам только одна тысяча. Все остальное поступило от третьих лиц.

Федоров, по-видимому, широко вел дела и имел должников по всей Волге. Саровских монахов он направлял к этим своим должникам, и они получали с тех по федоровским доверенностям его деньги. Вот отрывки из писем: «В Макарьевской ярмарке получите от коломенского купца Александра Аксеновича Сумборова на первый раз десять тысяч рублей, к которому от меня и письмо вам оные отдать».¹⁴«Писано от меня ростовскому купцу Василью Михайловичу Хлебникову, дабы он вам выдал, будучи в ярмарке, денег ассигнациями без вычету 6000 рублей».¹⁵ И так далее. Монастырь получал деньги на храм, и помогал при этом Федорову получать с должников.

Однажды иеромонах Илларион, прибыв в Астрахань для закупки рыбы, пришел к Федорову за очередным траншем... В результате игумену Нифонту было послано гневное письмо. «Прислали вы в Астрахань иеромонаха Илариона для покупки рыбы, который и купил на сумму более 7000 рублей. Просит от меня денег, но вы, милостивый государь, об оных ни в одном письме ко мне не писали. Я полагаю, что вы в мире, видно, не обращались и положениев в денежных расчетах не знаете; деньги, как вы знаете, имеют счет, без них человеку быть нельзя, всякие потребности и нужды исправляют – неужели, милостивый государь, таковой строчки об оных написать ко мне было невозможно? Я отцу Илариону по таковым причинам во оных отказал и выдал ему по усильной просьбе на нужные его надобности тысячу рублей».¹⁶

Высчитывая пожертвования на строительство саровского храма, Федоров, следуя высказанному им же правилу, что деньги «имеют счет», не забывал начислять на них проценты курсовой разницы. «Ассигнации в ваших местах имеют цену, получаемую с рубля по 8 копеек, и вы, милостивый государь, должны платить рабочим также с вычетом».¹⁷ Так, выдав монастырю 10 000 рублей, Федоров в счете помечал «выдано на них лажи 800 рублей», т. е. Федоров считал, что на самом деле он выдал 10 800.

16 декабря 1822 г. Федоров шлет в монастырь подробный «щет», в котором и утверждает, что с учетом всех «лаж» он заплатил те самые 30 580 рублей. Но на самом деле выплаты на этом не закончились. При внимательном чтении писем Федорова выясняется, что весной 1824 г. им была передана на строительство церкви дополнительная сумма в 5000 рублей. В августе того же года от должников Федорова монастырь получил еще 13 887 рублей.¹⁸ Правда, прямого указания, что деньги пошли на храм, в письмах нет, но вряд ли такая значительная сумма могла быть потрачена на что-либо еще. Таким образом, реально на Предтеченскую церковь Федоровым было израсходовано более 49 000 рублей.

Справедливости ради надо сказать, что помощь Федорова Саровской пустыни далеко не ограничивалась расходами на строительство. Им были заказаны в новый храм паникадило в Москве, три евангелия на все престолы, другая церковная утварь. Регулярно шли в Саров из Астрахани рыба, икра и другие дары юга. Но и саровцы не оставались в долгу - слали Федорову северные лакомства: соленые грузди и рыжики, мед в сотах.

В 1823 г. Федоров второй раз посещает Саров по пути из Москвы домой, это можно понять по изменившимуся содержанию писем. Теперь в конце их он передает приветы (точнее говоря, «почтение») саровскимжителям, а особенно – пустыннику отцу Дорофею – тому самому, что жил в келье у источника, который впоследствии стал известен как источник Серафима Саровского.

В 1824 г. каменные работы на строительстве новой церкви были завершены, оставались только работы по отделке и внутреннему устройству, и с 1825 г. в письмах уже пошла речь о грядущем освящении храма. Федорову непременно хотелось присутствовать при этом событии, о чем он не раз говорил, но обстоятельства все мешали. Летом 1825 г. Федоров засобирался было в Саров, «но вышло обстоятельство невозможное, оставаться должен в Астрахани по слухам носящимся, что будет к нам государь император. Но как в нашем городе дома лучше моего нет, то и должен остановиться у меня». В письме от 8 октября того же года Федоров написал: «Дожидаемся в Астрахани государя императора, который находится в Таганроге».¹⁹ Как известно, император Александр I там, в Таганроге, и умер, не дождался его Федоров. А дом Федорова, лучший тогда в Астрахани, «с двумя алебастровыми львами на воротах» сохранился и до сих пор украшает город.

В эти же годы стал Кирилл Федорович в письмах жаловаться на одолевавшую его болезнь. Страдал он головными болями, жаловался на глаза, но по- прежнему намеревался приехать в Саров на освящение церкви. К сожалению, болезни оказались сильнее, и освящение пришлось провести без него, оно состоялось летом 1827 г. Еще через год освятили придел Иакова Алфеева, оставался только неосвященным придел Кирилла Иерусалимского.

Нам всегда казалось странным, почему, если храм был готов и освящен в 1827 г., то с освящением второго предела так долго тянули – до 1834 г. Объясняется все просто – непроходящим желанием Федорова присутствовать на освящении если не главного престола в храме, то хотя бы престола, посвященного его небесному патрону. Наконец, в письме, написанном 21 июня 1833 г., читаем: «Буде известный вам храм КирилыИерусалимского еще не освящен, то не ожидайте меня освятить и освятите».²⁰ И после освящения всех престолов храма Федоров не переставал писать почти во всех письмах о том, что хочет посетить Саров еще раз. Но этому желанию уже не суждено было сбыться.

В последние годы жизни на Федорова посыпались несчастья: умерли от болезней дочь и два внука, третий внук погиб на войне в Польше,²¹а еще один внук ограбил его. Этот внук – Николай Петрович Федоров – посватался в Астрахани к дочери почтового инспектора Шпаковского и через некоторое время уехал вместе с ним в Петербург (по делам деда). Перед этим он умудрился переписать у деда номера ценных бумаг на предъявителя на сумму 252 тысячи рублей. В Петербурге они вместе с будущим тестем составили бумагу о том, что деньги эти якобы были даны последним за дочерью в приданое.²² Обман, в конце концов, открылся, и началось судебное разбирательство, отнимавшее у К. Ф. Федорова немало сил, но результата которого мы не знаем. Косвенное подтверждение этой истории можно найти в приведенном выше отрывке из книги Штылько«нашлись пройдохи, которые разорили старика. Он умер… не оставив почти ничего».

Резонно задаться вопросом о десяти тысячах рублей, завещанных Федоровым на поддержание церкви Иоанна Предтечи. Не мог разоренный человек завещать такие деньги.

В 1828 г. началась еще одна судебная тяжба Федорова – с братьями Александром и Никитой Всеволожскими, которые оказались должны разным лицам около двух миллионов рублей, из них только Федорову – миллион четыреста тысяч. В 1836 г. Федоров составил духовное завещание, по которому из этого астрономического долга в случае удачного окончания разбирательства десять тысяч следовало передать в Саров. О том, как шел процесс можно догадаться хотя бы потому, что еще в 1853 г. из Тамбовской духовной консистории направляли запрос: «В каком положении находится дело?»²³ По-видимому, этих денег монастырь так и не дождался.

Ссылки:

¹ Иоанн (иеросхимонах). Сказание о первом жительстве монахов // Известия Тамбовской ученой архивной комиссии.– Тамбов, 1904. – Вып. 49. – С. 145-146.

² Там же. – С. 118-119.

³ Муравьев А. Н. Мысли о православии при посещении святыни русской. – СПб., 1850. – С. 308.

⁴ Бакаев Е. И. Создавшие красоту, или О том, что мы потеряли // Исторический Саров. – М.-Арзамас-16, 1993. – С. 59.

⁵ Саровская общежительная пустынь. Подробное описание. – М., 1908. – С. 124.

⁶ ЦГА РМ. – Ф. 1. – Оп. 1. – Д. 361. – Л. 140.

⁷ Штылько А. Н. Иллюстрированная Астрахань. – Саратов, 1846. – С. 61-62.

⁸ ЦГА РМ. – Ф. 1. – Оп. 1. – Д. 393. – Л. 56.

⁹ Марков А. История Астрахани в событиях и фактах. – Астрахань, 1996. – С. 91-94.

¹⁰ ЦГА РМ. – Ф. 1. – Оп. 1. – Д. 361. – Л. 137.

¹¹ Там же. – Д. 393. – Л. 1.

¹² Там же. – Л. 2.

¹³ Там же. – Л. 3.

¹⁴ Там же. – Л. 5 об.

¹⁵ Там же. – Л. 8.

¹⁶ Там же. – Л. 10 об.

¹⁷ Там же. – Л. 8-8 об.

¹⁸ Там же. – Л. 18, 19, 22.

¹⁹ Там же. – Л. 25, 26.

²⁰ Там же. – Л. 48.

²¹ Там же. – Л. 49.

²² Там же. – Л. 53 об.

²³ Там же. – Ф. 1. – Оп. 1. – Д. 662. – Л. 1-8.