О происхождении этнонима мурома и о топонимах Муромской округи

 В. С. Кулешов (Санкт-Петербург) 

О ПРОИСХОЖДЕНИИ ЭТНОНИМА МУРОМА И О ТОПОНИМАХ МУРОМСКОЙ ОКРУГИ

Предлагаемая статья посвящена интересному и до сих пор не решенному вопросу о происхождении и сущности муромы - одного из раннесредневековых этнических образований Поочья. В научной литературе господствует мнение, как будто бы подкрепляемое археологическим материалом, о финно-угорском происхождении муромы, то есть, во-первых, о генетической связи ее археологической культуры с археологическими культурами эпохи раннего железа данной территории и, во-вторых, о структурной близости ее археологической культуры археологической культуре средневековой мордвы (языки которой по происхождению финно-угорские). Эти общие положения, конечно, не вызывают возражений, но, к сожалению, ничего подлинно конкретного сказать нельзя, так как отсутствуют необходимые языковые источники (ибо язык и только язык является важнейшим, если не единственным индикатором этноса в диахронии). В этой ситуации острый интерес у нас вызывает единственный дошедший до нас отголосок языка муромы - сохранившийся на современной карте древнерусский топоним Муромъи летописный этноним мурома.

Характер связи разнящихся форм названий города и названия этноса неочевиден. Вполне логично известное в литературе заключение о происхождении названия города - некоего «племенного центра» в терминологии Б. А. Рыбакова - от названия племени. Подчеркнем, тем не менее, что форма Муромъ может и не восходить (и, скорее всего, не восходит) к форме мурома. Сосредоточимся в связи с этим на следующих фактах.

Известна древнескандинавская форма названия города Мурома –Mуramar.¹ Конечное r представляет собой показатель NomSg, основа же Morama- вполне удовлетворительно соответствует древнерусскомуМуром-. Любопытны вокалические соответствия: о : у, инлаутное а : о, ауслаутное а : нуль. Они необъяснимы ни на древнескандинавской, ни на древнерусской почвах. Вместе с тем, это соотношение находит удивительно простое объяснение, если исходить из так называемого правила Генетца, установленного венгерским лингвистом Арвидом Генетцем на материале мордовских языков.² Оно описывает передвижение гласных по подъему, происходившее в древнемордовском: *СoCa > CuCo (где С - некоторая согласная фонема).

Что касается соответствия ауслаутного а вокалическому нулю, то оно объясняется столь же просто: это так называемая апокопа - явление полной редукции конечного гласного. Она известна практически во всех финно-угорских языках (за исключением некоторых прибалтийско-финских, в том числе и литературного финского, и западно-саамских). Для языков, материалы которых позволяют установить хронологию апокопы, достоверна ее датировка средневековьем (пермские, марийские, мордовские, эстонский; возможно, ливский и вепсский) и новым временем (ижорские и восточно-саамские диалекты).

Сказанное позволяет с полным основанием за-ключить: древнескандинавская форма заимствована из некоего (финно-угорского) источника, еще не испытавшего ни апокопы, ни передвижения по подъему (явившегося в определенных позициях следствием апокопы), тогда как древнерусская форма определенно фиксирует результаты названных фонетических процессов, то есть она заимствована в ту эпоху, когда они уже начались. Это, разумеется, служит веским основанием для относительной датировки: древнескандинавская форма во всех отношениях раньше древнерусской, что полностью согласуется с другими подобными фактами, говорящими о большей временнуй глубине скандинавской традиции по сравнению с древнерусской.

Этноним мурома не фиксирует апокопы, в остальном же он идентичен урбониму Муромъ. Учитывая, что апокопа в целом предшествует передвижению по подъему, остаются только две логические возможности интерпретации: 1) традиционная хронология истории мордовского вокализма неверна; 2) конечное а в форме мурома - более поздняя инновация (очевидно, древнерусской эпохи). Мы отдаем предпочтение второму варианту. Другими словами, форма названия города (поселения) - исходная для летописного названия племени. Допустимо предположить, что мурома может быть своеобразным «гибридом» двух разных форм, почерпнутых Нестором из разновременных источников.

Остается думать (хотя и без достаточных оснований), что в древнейшую эпоху формы названий города и этноса совпадали; в дальнейшем мы говорим только о названии этноса. Очень важно, что соотношение известных нам по письменным источникам его форм хорошо описывается конкретными финно-угорскими фонетическими процессами. Это указывает на то, что источники заимствований былифинно-угорскими. Однако мы не знаем, были ли они конкретномуромскими, поэтому, строго говоря, не имеем оснований для заключения о финно-угорском языке муромы. Такое заманчивое решение - не более чем одно из возможных, хотя и, надо признать, весьма вероятное.

Как мы уже отметили, древнейшая форма этнонима - *morama. Не вызывает сомнений суффиксальный характер форманта -ma, поэтому первоочередную задачу составляет этимологическое исследование основы *mora-. На сегодняшний момент в литературе предложено несколько различных этимологий,³ однако весьма показательно, что такие авторитетные специалисты по этнонимике, как А. И. Попов⁴ и Р. А. Агеева,⁵ своей позиции по этому вопросу уверенно не сформулировали и единой общепринятой этимологии до сих пор нет. Мы предлагаем напрямую связывать *mora- с этнонимом мери - древнерусское меря или *мерь (мерьский язык) с основой *mer-. Различие корневых гласных мы склонны объяснять чередованием гласных в формах их индоевропейских, вероятнее всего - балтийских этимонов. Все огласовки и.-е. *mŗ -/*mer-/*mor- ‘смерть; мертвый; умирать’ известны в балтийских языках: ср. литовское mỹr-is, mir-мm-as ‘смерть, кончина’, miř-ti ‘умереть, умирать, скончаться’, m ėr-d-ė-ti‘агонизировать, быть при смерти’, mar-ë-ti‘вымирать; голодать’, mãr-as‘чума’ (ср. латышское meris ‘чума’, рус. мор). Рассматриваемые этнонимы, таким образом, означают ‘смертные’. Добавим, что сходные этимологические решения (правда, индо-иранской направленности) предложены и для этнонима мордва, а среди апеллятивов - для мордовского. М miŕďe ‘муж’, марийского marij ‘муж’, удмуртскогоmurt и коми mort ‘человек, мужчина’ (ср. др.-инд. mártah ‘человек, смертный’). Таким образом, все предлагавшиеся сопоставления с этими основами оказываются, на наш взгляд, правомерными.

Формы заимствованных основ *mer- и *mor- идентичны формам источников. Относительно последнего соотношения *mora- : литовское mгras ср. соотношение мордовское Эlopa ‘лист растения’ и литовское lãpas ‘лист’.

Форма Mirri ‘меряне’ у Адама Бременского может объясняться двояко: 1) нулевая ступень аблаута - и.-е. *mr- дает балтийское mir-; 2) передвижение гласного по подъему в (ново) закрытом слоге: *meŗ- > mir-, которое отмечено для «мерянских» лексических реликтов.⁶Косвенных данных, позволивших бы выделить одно из этих двух решений как более адекватное, нет.

В заключение статьи обратимся к проблеме топонимии муромской округи (округи города Мурома). В литературе широко распространено мнение (не столько опирающееся на классическую статью А. И. Попова,⁷ сколько априорное) о том, что большинство субстратных географических названий этой и смежных территорий Волго-Очья имеют финно-угорское происхождение. Однако, в какой-то степени справедливое для мерянских хор, для муромской округи оно должно быть признано «топонимическим мифом». Нам неизвестно никаких работ, где было бы доказано финно-угорское происхождение хотя бы нескольких топонимов Муромского Поочья. В названной выше статье⁸ топонимы конкретно муромской округи не рассматриваются, в более же ранней работе⁹ понятие «Муромский край» толкуется настолько расширительно, что теряет всякий смысл и никак не может соотноситься с понятием «племенная территория муромы». Вывод автора о том, что «следует признать мурому по языковым данным ближе всего к мордве»,¹⁰ по всей видимости, интуитивен.

Пока работа по этимологизации топонимов Муромского Поочья (довольно, кстати говоря, немногочисленных) не проведена, нет никаких оснований говорить о присутствии в окрестностях древнего Мурома населения, говорившего на каком-либо финно-угорском языке и оставившего соответствующую топонимию. Нам в муромской округе достоверно финно-угорские топонимы неизвестны - скорее всего, по той причине, что их здесь вовсе нет. (Необходимо твердо заявить, что для утверждения об отсутствии чего-либо - констатации негативного факта - не требуется доказательств, тогда как любой позитивный факт - например, факт наличия где-то какой-то топонимии - должен быть доказан; в данном случае, эмпирически, простым этимологическим анализом). Даже самые осторожные и вместе с тем наиболее общие суждения о том, что топонимика что-то проясняет в муромской проблеме, ни на чем не основаны и ничего не значат.

Мы не без грусти должны констатировать, что лингвистический материал по муромской проблеме крайне ограничен и противоречив. С одной стороны, единственный дошедший до нас реликт «муромского языка» - этноним *morama - несомненно финно-угорский по бытованию: он, возможно, близок к мордовскому, хотя и является вероятным балтизмом, подобно тому как экзоэтноним мордвы является вероятным индоиранизмом. С другой же стороны, топонимически финно-угорская мурома неуловима, а топонимия муромской округи в целом рождает балтийские ассоциации.

Ссылки:

¹ Джаксон Т. Н. Austr н Gцr um: Древнерусские топонимы в древнескандинавских источниках. - М., 2001.

² Genetz A. Ensi tavun vokaalit suomen, lapin ja mordvan kaksija useampitavuissa sanoissa. - Helsinki, 1895.

³ Альквист А. От Мурома до муураме: происхождение этнонима мурома // Уваровские чтения-III. - Муром, 2000. - С. 234-235.

⁴ Попов А. И. Названия народов СССР: (Введение в этнонимику). - Л., 1973.

⁵ Агеева Р. А. Страны и народы: Происхождение названий. - М., 1990.

⁶ Ткаченко О. Б. Мерянский язык. - Киев, 1985.

⁷ Попов А. И. Топонимика древних мерянских и муром-ских областей // Географическая среда и географические названия. - Л., 1974.

⁸ Там же.

⁹ Попов А. И. Названия народов СССР… С. 102.

¹⁰ Там же.