Не забытые имена (фотографы в Муроме и судьба их коллекций)

А. Р. Комлев (Москва) 

  

НЕ ЗАБЫТЫЕ ИМЕНА (ФОТОГРАФЫ В МУРОМЕ И СУДЬБА ИХ КОЛЛЕКЦИЙ) 

  

Краеведческое исследование - это прежде всего кропотливая работа, связанная с изучением и анализом документальных материалов: письменных, фотографических и пр. Согласимся, приятно смотреть книги, посвященные истории Отечества, которые хорошо иллюстрированы. В этой связи считаю нужным обратить внимание на фотографов, чьи работы украшают страницы изданий, но имена незаслуженно забыты. Их бесценные материалы использовались так, будто существовали всегда. Только сегодня мы начинаем понимать, как важно установить авторство той или иной фотографии. Фотография - застывшее мгновение жизни, каким оно предстало видению фотографа, тесно связанное с движением его собственной души, его сердца. К сожалению, биография фотографа редко попадает в поле зрения краеведа, а ведь она является важным источником информации для исследования, опирающегося на фотодокументы. 

Почтовые открытки с видами г. Мурома (в моей коллекции цифровых копий их более трехсот), изданные до первой мировой войны, содержат три имени: М. П. Дмитриева, Н. Н. Сажина и Н. Тарасова. Издатели в большинстве случаев не заботились о том, чтобы имена людей, предоставивших им свои материалы, были общеизвестны. Если имя нижегородского фотографа Максима Петровича Дмитриева достаточно хорошо известно в истории, то биографии муромских мастеров Сажина и Тарасова известны лишь фрагментарно. 

Беспечность издателей отчасти восполнили сами же фотографы. Когда в продаже появилась фотобумага с оборотами, разлинованными под обычную почтовую открытку, многие из них стали использовать ее для печати своих работ. Благодаря этому краеведы, во-первых, располагают копиями гораздо лучшего качества, чем у обычных открыток, а, во-вторых, иногда можно определить автора того или иного конкретного вида по его индивидуальному логотипу. Так, на основании логотипа мне удалось идентифицировать ранее неизвестные виды Мурома, автором которых являлся Н. Н. Сажин. Но если имя Николая Николаевича не было совершенно забыто благодаря воспоминаниям его внука, Константина Михайловича Первова, и небольшая биография была опубликована в газете «Муромский рабочий» от 8 сентября 1989 г., то к имени Тарасова, кроме новых видов города, до сих пор ничего добавлено не было. 

Недавно открылось еще одно имя. Краеведам хорошо известна открытка с видом на собор Рождества Богородицы с колокольни Христово-Рождествен-ского храма, воспроизведенная в двух типографских наборах с разными подписями: 1) «“Г. Муромъ. Видъ реки Оки”, Изданiе В. А. Пеховъ, г. Муромъ, № 2»; 2) «“Г. Муромъ. Разливъ Оки”, Изд. Владимира Ивановича Пехова. Фототипия Шереръ, Набгольцъ и К°, Москва)». Случай позволил установить автора данного вида, а также установить время съемки с точностью до года. В мои руки однажды попала открытка авторской печати, на обороте которой стоял штамп «Фотография Микуцкаго К. З.». Благодаря помощи Анатолия Петровича Попова, бывшего сотрудника ГНИМА им. А. В. Щусева, я располагаю некоторыми сведениями, касающимися биографии Константина Зефериновича Микуцкого. Он был дворянином, разрешение на открытие собственного фотоателье в Муроме получил 12 августа 1906 г. К сожалению, ателье проработало недолго, всего два года. Точных сведений о том, когда скончался Константин Зеферинович, нет. Его дело продолжила вдова, дворянка С. А. Микуцкая, но уже в Коврове в 1911-1913 гг. Так как вышеназванный вид г. Мурома был сделан ранней весной, то можно определить дату снимка - 1907 или 1908 гг. 

В истории фотографического дела в г. Муроме фигурируют еще несколько имен. Так, известен Фома Варфоломеевич Муляк, новоалександровский мещанин, который проживал в доме Иконниковых на ул. Московской. Он владел фотографией с 1870 по1878 г. Время его деятельности в Муроме совпало с началом деятельности Николая Гавриловича Добрынкина. Известно, что последний ставил на отдельных фотографиях свои логотипы, однако результаты исследований, проведенных мной в минувшем году, заставляют усомниться в том, что именно Добрынкин являлся автором некоторых из них. У меня возникло предположение, что муромский краевед пользовался услугами профессиональных фотографов. Очевидным свидетельством тому является фотография с видом Крестовоздвиженского храма через овраг с юга, приложенная к рукописному описанию его истории. Другая аналогичная фотография имеется в альбоме Ивана Петровича Мяздрикова и, в отличие от добрынкинской, этот вид более полный (не кадрированный), к тому же отмечен точной датировкой в правом нижнем углу: «23 мая 1896 г.». В альбоме Добрынкина имеется почти полностью выцветшая фотография собора Рождества Богородицы до его реставрации (до 1872).¹   По всей видимости, снимок был сделан из-за реки с большим фокусным приближением. Аналогичных снимков в коллекции муромского краеведа немало. Считается, что автором их является сам Николай Гаврилович. Уникальная находка полной панорамы Мурома из-за реки от дома воинского присутствия до дома Каратыгина дает право опровергнуть данное мнение. В нижней части фотографии карандашом подписаны все видимые достопримечательности, но среди подписей имеется и такая: «Фотография Муляк». Что это - ателье фотографа или автор снимка? 

Наряду с фотографами-профессионалами, содержавшими собственные ателье в городе и выполнявшими самые различные заказы, до 1918 г. встречаются и любители, для которых фоторемесло не являлось основным видом деятельности. К числу таковых следует отнести художника И. П. Целебровского или купца П. И. Мяздрикова, работы которых хорошо известны, но как фотографы они нигде не упоминаются. А ведь фотографы-любители за время существования фотографии в Муроме внесли существенный вклад в освещение истории города, запечатлевая ее в совершенно неожиданных видах и ракурсах, о которых профессионалы даже не помышляли. Современный краевед не должен пренебрегать исследованием творчества этих энтузиастов-любителей. Какое имеет значение, был ли человек профессиональным фотографом или любителем, если объектив его камеры зафиксировал для потомков памятник архитектуры, городской ландшафт или своего современника, которых сегодня уже нет. 

Кроме фотографов, живших и работавших в Муроме, можно привести ряд имен людей, в разное время проявивших к архитектуре города профессиональный интерес. Одним из первых хочу назвать имя академика В. В. Суслова, посетившего Муром в 1885 г. Владимир Васильевич, кроме походных рисунков, занимался также и фотофиксацией интересующих его памятников архитектуры, но мне пока не удалось ознакомиться с его фотоработами и узнать, снимал ли он что-нибудь в Муроме. Обмеры Казанского надвратного храма и колокольни в Троицком монастыре, выполненные им, вошли в его классический труд «Памятники древнего русского зодчества», опубликованный в 1898 г. 

Подготавливая к печати эту работу, Суслов, по-видимому, попросил отправиться Ивана Федоровича Барщевского в командировку в Муром с тем, чтобы провести необходимую фотосъемку. Командировка состоялась в 1889 г., и общий вид Троицкого монастыря вошел в сборник в качестве иллюстрации. Однако и сам Барщевский, к тому времени являвшийся уже фигурой известной, свои интересы распространял не только на внешний облик зданий, но и на прикладное искусство. Позднее его коллекцию негативов приобрело Строгановское училище, в 1912 г. опубликовавшее каталог коллекции, который насчитывает тридцать восемь записей по г. Мурому, половина из которых - предметы прикладного искусства. С большим трудом мне удалось собрать из разных архивов полное число заявленных в каталоге позиций и, таким образом, ознакомиться с муромскими материалами Барщевского.

Некоторые из снимков, безусловно, имеют сегодня важный исторический интерес для реставраторов, хроникеров и просто краеведов-любителей. Однако в целом узкая задача, поставленная перед фотографом, не позволила ему развернуться полностью. Объектами съемки стали Благовещенский, Воскресенский, Троицкий монастыри, а также храм Козьмы и Демьяна, причем Иван Федорович сделал макет реконструкции последнего (1891-1894). В этой связи любопытна такая деталь - на фотографии храма с северной стороны видно, что щелевидное окно над порталом отсутствует. Нет окон с северной стороны и у Николо-Набережного храма, не было и у Георгиевского, также располагавшегося на береговой террассе реки Оки.

Работа по выявлению снимков, сделанных Барщевским в Муроме, обнажила проблему, которая в случае их публикации могла бы стать непростительной ошибкой. Так, в уникальном отделе фототеки ГНИМА сохраняется всего шестнадцать авторских отпечатков Барщевского на паспарту. Половина из этих видов зеркальные. Положение с негативами оказалось еще печальнее. Почти половина из тринадцати негативов, относящихся к Мурому, является не подлинными стеклянными пластинками, а всего лишь репродукциями. Почти все подлинные негативы с эмульсионной стороны грубо замазаны тушью, а с противоположной заклеены непрозрачной бумагой. Таким образом, при печати получался только передний план, контур какого-либо здания, а весь задний план пропадал. Отчасти такой подход можно было бы объяснить как полиграфическими требованиями того времени, так и значимостью переднего плана для вполне конкретных целей. Сегодня же мы имеем грустное свидетельство неполноценности теперь уже исторического вида - вместе с небом под тушью и бумагой часто пропадали детали соседних памятников. Классическим примером здесь является негатив с авторским номером 1957, изображающим колокольню Троицкого монастыря. Имея лишь авторский отпечаток, понять, где стоял фотограф, невозможно. Мне пришлось сканировать этот негатив со стороны эмульсии и изрядно потрудиться, чтобы из-под слоя туши увидеть главы Троицкого собора и главку Стефаниевского храма. Только после этого стало понятно, где именно стоял фотограф.

Вызывает удивление и тот факт, что сами негативы несут в себе зеркальную информацию. Как такое могло случиться - непонятно, но то обстоятельство, что Барщевский использовал в работе кассету самодельного устройства, отчасти помогает ответить и на этот вопрос. Однако, если вернуться от чисто технических вопросов к вопросам краеведения, то кроме уже вышеназванного храма Козьмы и Демьяна с отсутствующим северным окном, заслуживает внимания изображение надвратного Казанского храма Троицкого монастыря. Фотография Барщевского запечатлела небольшую проходную арочку, о которой Суслов в своем издании сообщил, что она позднее была замурована. Таким Казанский храм остается и ныне.

1900 г. стал для Мурома «годом фотографического шедевра», о чем мы узнали только сейчас, через сто лет. Сотворил этот шедевр заезжий фотограф В. Д. Машуков. В общей сложности мне известно пятьдесят четыре его работы, включая снимки сел Карачарова и Лазаревского. Практически каждая фотография из этой коллекции уникальна. Фотограф запечатлел не только сами храмы и их интерьеры, но и некоторые ландшафты, в которых эти храмы существуют. В каждом снимке чувствуется рука профессионала, и это неудивительно: в 1911 г. фотограф участвовал в выставке художественно-архитектурных фотографий, где был награжден бронзовой медалью Общества архитекторов-художников «за громадную коллекцию снимков церквей».

Наибольшее впечатление производит съемка с реки, а, вернее, с той точки, где по логике должна быть река. Фотограф сделал несколько снимков с колокольни Богородице-Рождественского собора, в том числе с видом на обмелевшую Оку, а также несколько кадров с места высохшего русла. Справедливости ради нужно сказать, что аналогичные виды имеются в альбоме Мяздрикова и на старых открытках, однако качество их не позволяло мне даже предположить отсутствия реки: песчаное дно выглядело как водная рябь. Качество снимков Машукова позволяет отбросить всякие сомнения на этот счет.

К сожалению, полная «муромская коллекция» этого фотографа также оказалась рассеянной по разным архивам и известное мне число пятьдесят четыре может быть не точным. Отчасти эту мысль подтверждают и сами виды, среди которых я не обнаружил многих памятников, заслуживающих внимания не меньше, чем те, которые попали в объектив.

Интерестна сама история установления фамилии фотографа. Впервые некоторые из его работ я обнаружил в ГНИМА еще в 1994 г. Эти фотографии, безусловно, выделялись из общей коллекции уникального фонда, но время съемки и имя автора на них обозначены не были. Единственное, что объединяло их между собой - авторские номера в левом нижнем углу, на которые тогда я даже не обратил ни малейшего внимания. Более того, работая в дальнейшем с цифровыми копиями этих изображений, я убирал номера в графической программе как лишний элемент. Единственной зацепкой, позволяющей определить время съемки, могла служить колокольня Предтеченского храма. Известно, что последняя колокольня этого храма с выделяющимся белым крестом посередине была построена в1907 г., а на одной из фотографий колокольня была старая. Позднее к анализу добавилось изображение Богородице-Рождественского собора, который в 1903 г. был покрыт белой штукатуркой. Таким образом, эти фотографии можно датировать не позднее 1903 г.

Лишь в 2001 г. я приступил к более тщательному исследованию; вот тогда мне и пригодились номера. Сначала возникло предположение, что автором фотографий был А. А. Иванов-Терентьев - уж очень похожий почерк. Но когда я узнал биографию этого фотографа, наступило разочарование. Александр Алексеевич родился в 1889 г. и во время его пребывания в Муроме даже в 1903 г. ему должно было бы быть всего четырнадцать лет. Маловероятно, что столь профессионально исполненные фотографии мог сделать молодой человек. Кроме того, на муромских снимках стоят номера, перешагнувшие за седьмую сотню. Когда же можно было при том уровне техники столько снять? Позднее в мои руки попали подлинные фотографии Иванова-Теретьева с аналогичными номерами. Стало понятно, что имя фотографа до сих пор мне неизвестно, да и сравнение почерков выявило различие.

Уже в другом столичном архиве я обнаружил небольшую коллекцию фотографий В. Д. Машукова, имевшую датировку - 1900 г. Поиски продолжались и, в конце концов, увенчались успехом. Сегодня мне известна фамилия фотографа и его инициалы, а также время, когда ему довелось поработать в Муроме. При подборе иллюстраций для летописи Троицкого монастыря я включил одну из фотографий Машукова в книгу, но, к сожалению, под фамилией Иванова-Терентьева.

Из современных фотографов-профессионалов, снимавших Муром в советское время, кроме А. А. Александрова и В. М. Рудченко, особо следует выделить Дмитрия Александровича Егорова, их предшественника и подлинного знатока своего дела, понимавшего, что и как нужно снимать. Его коллекция 1948 г. насчитывает сто тридцать пять фотографий. К сожалению, ему не суждено было запечатлеть многие из некогда существовавших памятников Мурома, но те, которые фигурируют в его работах, можно было бы и сегодня привлечь для какого-нибудь иллюстрированного издания по архитектуре города. Кроме общих видов памятника, Егоров немалое внимание уделял и его архитектурным деталям. Он был последним человеком, запечатлевшим колокольню Богородице-Рождественского собора.

«Муромская коллекция» Д. А. Егорова до недавнего времени также хранила в себе несколько загадок. Так, например, в уникальном фонде ГНИМА, где хранятся только безнегативные фотографии, имеются несколько отпечатков, автором которых безусловно является Егоров. Установить данное обстоятельство позволило тщательно произведенное сравнение различных фондов в пределах того же музея. В фототеке ГНИМА авторские отпечатки негативов Егорова с архитектурой Мурома хранятся в двух разделах (к примеру, два вида колокольни Богородице-Рождественского собора, снятые с разных точек). Сравнив распечатки с их описанием, я обнаружил несколько ошибок (или неточностей) в номерах. Лишь изучение самих негативов из фондов негатеки²   позволили, на мой взгляд, поставить окончательную точку и в этом вопросе.

Таким образом, можно сделать вывод, что коллекция профессионального фотокорреспондента Егорова поступала в ГНИМА из разных мест и в разное время. Поэтому некоторые отпечатки случайно попали в уникальные фонды, хотя в действительности к ним есть негативы. Согласно записи, сделанной в книге приемки негатеки, негативы поступили в музей в январе 1956 г. Среди имеющихся негативов много дублей, но описания в некоторых случаях не соответствуют номерам. Негативы несут максимально полную информацию, в отличие от авторских отпечатков, которые в подавляющем большинстве кадрированы (например, вид торговых рядов: на авторской фотографии можно увидеть только сами ряды, а на негативе - еще водонапорную башню и мощеную мостовую).

Среди неизвестных муромских фотографов советского периода не могу не упомянуть Евгения Михайловича Салова, скончавшегося в марте2001 г. С 1954 по 1990 г. он работал на заводе радиоизмерительных приборов регулировщиком, и мало кто помнит, что с конца войны до этого времени он являлся штатным фотографом в Горпромкомбинате. Хотя по служебной необходимости ему приходилось в основном снимать людей и различные важные события (праздники, торжества, демонстрации), для себя Евгений Михайлович запечатлевал виды города. Фотографией занимался и его отец - Михаил Васильевич Салов-Лебедев - почетный железнодорожник, награжденный орденами Ленина и Знак Почета.

Фотоаппарат в семье Саловых появился в 1938 г., и отец с сыном сразу же начали снимать. Евгению Михайловичу тогда было всего двенадцать лет. Для меня эти снимки являются одними из самых дорогих. Тут и Богородице-Рождественский собор, и смотровая площадка в Окском саду, и здание вокзала «Муром-2». Ничего уже нет, остались только эти фотографии. Михаил Васильевич любил снимать паровозы (в семейном архиве им посвящен не один альбом), но не пропускал и значимые события городской жизни, например, День города в 1962 г. - тогда Муром отмечал свое тысячестолетие. В далеком 1952 г. Евгений Михайлович уже занимался цветной фотографией. Все эти материалы, десятилетиями хранившиеся в многочисленных семейных альбомах, сегодня, несомненно, стали бы важным материалом для учебника краеведения.

В заключение хочу рассказать еще об одном удивительном человеке, который даже свое имя получил от коробки для фотобумаги. Зовут его Рэд Борисович Котельников, он является внештатным сотрудником ГНИМА. Фотографией он занимался для себя, то есть, можно сказать, не профессионально, однако фотофиксация «уходящей Москвы» стала для него смыслом жизни, и уже сегодня материалы Котельникова представляют для специалистов огромный интерес. Уникальность его коллекции заключается не только в ее содержании, но и количестве - три тысячи шестьсот пленок, около ста тысяч кадров. В этом многообразии, казалось, никто не смог бы разобраться, если бы сам автор не позаботился о четкой классификации коллекции с аннотациями к фотографиям. Хороший пример сегодняшним и будущим фотографам.

Отправившись в 1974 г. на теплоходе в туристическую поездку Москва-Нижний Новгород на родину своих родителей, Рэд Борисович за два часа своего пребывания в Муроме успел сделать сто двадцать три кадра. Находясь в таком цейтноте, фотограф, тем не менее, остался верен себе, запечатлев на пленку не только улицы города и памятники архитектуры, но и мелкие декоративные детали домов. Некоторых памятников, которые заснял Котельников, мы сегодня уже не найдем на улицах Мурома.

Ниже я привожу список фотографов, в разное время снимавших Муром. Здесь представлены только те, в работах которых имели место виды и архитектура. В скобках указано время, когда проводилась съемка. Все эти работы имеются у меня в виде цифровых копий.

 

АЛЕКСАНДРОВ Алексей Алексеевич (1960-е).

АЛЕКСАНДРОВСКИЙ Олег Константинович (1936-1939).

АЛЕКСЕЕВ В. (1982).

БАКЛАНОВ Н. Б.

БАРЩЕВСКИЙ Иван Федорович (1889).

БОГАТОВ Борис Иванович (1950-1970-е).

БРУНОВ Николай Иванович (до 1936).

БУЗИН Владимир Алексеевич (1994-2002).

БУЗЛАНОВ Сергей (2000-е).

ВЗДОРНОВ Герольд Иванович (1967).

ГЕРЦЫК Мария Федоровна и РЫБАКОВ-ГЕРЦЫК Гурий Вячеславович (1957-1960-е).

ГОРБУНОВ Владимир Николаевич (1950-е).

ГРИШАКОВ Иван Петрович (1920-е - 1930).

ДИАНОВ Антон Михайлович (1934).

ДМИТРИЕВ Максим Петрович (до 1904).

ДОБРЫНКИН Николай Гаврилович (1870-е - 1902).

ДЮМИНА Ирина Григорьевна (1980-е - 2001).

ЕГОРОВ Дмитрий Александрович (1948).

ЕРЕМИН Юрий (Георгий) Петрович (до 1941).

ЖАДИН Владимир Иванович (1928).

ЗВОРЫКИН А. В. (1933).

ЗОЛОТАРЕВ А. А. (1930-1960-е).

ИВАНОВ Юрий Вячеславович и МАЗНИЦЫНА Ольга Алексеевна (1994).

КАВЕРЗНЕВ М. Г. (1954).

КОМЛЕВ Алексей Рудольфович (1988-1992, 1998-2002).

КОРОЛЬКЕВИЧ Сергей (1990-е).

КОРОТКОВ Валерий Павлович (1966).

КОСЫЙ Борис Семенович (1970-1980-е).

КОТЕЛЬНИКОВ Рэд Борисович (1974, 1989).

КУЗНЕЦОВ Иван Сергеевич (1929).

ЛИНЬКОВ Александр Михайлович (1950, 1990-е).

ЛОСИН Б. (1967).

МАШУКОВ В. Д. (1900).

МИКУЦКИЙ Константин Зеферинович (1906-1908).

МИРОНОВ Вячеслав Григорьевич (1979).

МУЛЯК Фома Варфоломеевич (1870-1878).

МЯЗДРИКОВ Иван Петрович (1890-е ).

НЕЧАЕВ Вячеслав Леонтьевич (1995).

НИТЕЦКИЙ Алексей Викторович (1990-е ).

НОВОЖИЛОВ Алексей Павлович (1970-1980-е).

ПАВЛОВ Всеволод Петрович (1940-е).

ПЕРВОВ Константин Михайлович (1960-1990-е).

РУДЧЕНКО Виталий Михайлович (1979, 1991).

САЖИН Николай Николаевич (1890-1920-е ).

САЛОВ Евгений Михайлович (1938-1974).

САЛОВ-ЛЕБЕДЕВ Михаил Васильевич (1938, 1962).

СЕНЧУРОВА Татьяна Евгеньевна (1980-1990-е).

СМИРНОВ Д. (1975).

СОБОЛЕВ Н. Н., писатель и СОБОЛЕВ Н. Н., сын, архитектор (?).

СПАССКИЙ Сергей Антонович (1948-1957).

СУСЛОВ Владимир Васильевич (1885?).

СУТЯГИН Владимир Федорович (1996).

СУХОВ Дмитрий Петрович (?).

ТАРАСОВ Н. (1910-е).

ТРОИЦКИЙ (до 1918).

ТУЛЯКОВ Дмитрий Дмитриевич (1950-1970-е).

ТЭПФЕР Мария Александровна (1898-1900).

УДАЛОВ Игорь Андреевич (1948).

ЦЕЛЕБРОВСКИЙ Петр Иванович (1912).

ЧЕРНЫШЕВ Владимир Яковлевич (1988-2001).

ЧИНЯКОВ С. А. (1950-е).

ЧИСТЯКОВ И. Ф. (1898)

ШАГИН А. (1960-е).

ШЛИОНСКИЙ Григорий Борисович (1967).

 

Ссылки:

 ¹   Личный архив Н. С. Епанчиной.

²   Хранилище негативов.