Массовые волнения в Муроме в 1961 г.

 А. А. Дорофеев (Владимир) 

МАССОВЫЕ ВОЛНЕНИЯ В МУРОМЕ В 1961 г. 

Своеобразным «белым пятном» в истории Владимирского края современного периода до недавнего времени являлось событие, произошедшее летом 1961 г. в городе Муроме - массовые беспорядки, сопровождавшиеся погромом горотдела милиции - для подавления которого пришлось использовать вооруженную силу. Долгое время исследование этих событий было под запретом. Лишь в последние годы появились публикации о них, вышла монография В. А. Козлова «Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе», специальная глава которой посвящена событиям в Муроме и Александрове. Так что же это было - политическое выступление или бунт уголовников, выступление стихийное или закономерное следствие недовольства политикой руководства? В данной работе на основе публикаций, архивных материалов и воспоминаний участников и свидетелей тех событий предпринята попытка показать причины и картину этих событий, оценить их с позиций сегодняшнего дня. 

Поводом для волнений послужила смерть в горотделе милиции старшего мастера цеха холодильников завода им. С. Орджоникидзе Юрия Николаевича Костикова. Родился он в 1936 г. в Полтавской области. После окончания вуза направлен в Муром и весной 1959 г. возглавил участок холодной штамповки цеха холодильников. Интеллигентный человек с приятной внешностью, грамотный специалист, он сразу стал пользоваться симпатией и авторитетом среди руководства и рабочих. Они рассказывали, как в труднейший период становления серийного производства холодильников Ю. Н. Костиков, работая по двенадцать часов в сутки, успевал навещать в больнице своего рабочего, бывшего детдомовца, организовал его похороны. Дружеские отношения среди работников участка поддерживались и во внерабочее время. 

26 июня сменный мастер Прусов, бывший офицер, около двух месяцев проработавший с Костиковым, пригласил его в находившийся почти напротив здания милиции ресторан «Муром». После ужина там Костиков, по свидетельству Прусова, не говоря ни слова, поднялся и вышел. По официальной версии он попытался сесть в кузов проезжавшей машины, но сорвался и разбил голову. Существуют противоречивые версии о том, как он попал в милицию. Однако все источники указывают, что Костиков был доставлен по приказу Павлова - начальника горотдела милиции. Его поместили в камеру без обязательного медицинского освидетельствования, что являлось грубейшим нарушением существовавшего порядка. Поздно вечером его жена дважды обращалась в милицию с вопросом, нет ли у них ее супруга. Ответ был отрицательным. То же было ей сообщено и утром. Лишь позднее, когда с Костиковой в милицию пришел Прусов, ей в грубой форме указали на лежащего во дворе мужа. Она подошла к нему, машинально тронула губы - передних зубов не было, с ужасом поняла, что муж умирает. Вызвали «скорую помощь», но было уже поздно. В больнице, не приходя в сознание, он умер от кровоизлияния в мозг.

Какова истинная причина появления травм - то ли в результате падения с автомашины в нетрезвом состоянии, то ли вследствие избиения в милиции, так и осталось неизвестным. По городу поползли упорные слухи о том, что Костиков скончался в результате жестоких побоев в милиции. Пошли разговоры о необходимости мщения за смерть Костикова. Уполномоченный КГБ сообщил «о нездоровых настроениях рабочих» в горком партии.^[1]   Туда же обратилось руководство завода с просьбой разобраться и наказать виновных. Был получен ответ - виновные будут наказаны. 29 июня прокурор города возбудил уголовное дело по факту смерти Костикова. Но доказательств его избиения прокуратура не нашла. В тот же день состоялось вскрытие трупа, на которое был приглашен председатель завкома В. Б. Бабишко. В морг пришли также рабочие цеха. Официальному заключению о причинах смерти Костикова в результате падения с автомашины они не поверили. Причиной этого являлось то обстоятельство, что в массовом сознании закрепилось твердое убеждение, что «пытки и унижения в милиции носят массовый и систематический характер».^[2]  

Отсюда у рабочих возникло желание самим наказать виновных. Маляр-художник цеха холодильников Михаил Александрович Панибратцев изготовил дома плакат с надписью, гласившей, что Павлов - садист и убийца, и заявил, что завтра рабочие разобьют все окна в милиции. Они заранее загрузили булыжниками самосвал, расклеили по заводу листовки и объявления. В заводской многотиражке было опубликовано извещение о смерти Костикова. (За то, что это было сделано без согласования с парткомом, редактору газеты «Вперед» Александру Михайловичу Ермишину был объявлен выговор). Директор завода Рапопорт распорядился изготовить бесплатно памятник и ограду из металла, выделить на похороны двести рублей. Был проведен также сбор средств на участке. От различных служб цеха было изготовлено девять венков. В цехе для организации похорон была создана комиссия, которая утром в день погребения, 30 июня, довела до сведения рабочих указание секретаря парткома И. Д. Лобанова о недопустимости пышных и многолюдных похорон.^[3]

Однако собралось такое количество людей, что даже многие крыши близлежащих к дому сараев были провалены; число участников доходило до пяти-семи тысяч.^[4]В 16.30 состоялся вынос тела. Гроб был установлен на грузовике, обтянутом кумачом. Под музыку цехового оркестра процессия направилась на кладбище. Обычно дорога туда пролегала мимо здания милиции. Даже в этот день маршрут предыдущей похоронной процессии проходил именно там. Но городские власти, во избежание возможных эксцессов, решили изменить его. Сделать этого не удалось. В протоколе заседания партбюро цеха отмечено: «Коммунист ЦДХ т. Гусев… вместе с Хижанковым и Бударагиной помешали этому и направили процессию мимо милиции».^[5] Здесь на ее пути встали сотрудники горотдела и дружинники. Они изъяли транспарант, написанный Панибратцевым. Венок с надписью «Зверски убит в милиции» был вырван из рук провожавших руководителем дружины Валентиной Пастуховой и растоптан на глазах близких покойного. Чтобы все-таки заставить повернуть процессию в обход милиции, попытались даже снять гроб с машины. В этот момент мать покойного, указывая на сына, крикнула милиционерам: «Посмотрите, гады, на вашу работу!». После этих слов в окна горотдела полетели камни, болванки и все милицонеры, в том числе и П. Г. Павлов, разбежались.

Руководство завода сразу же передало по цепочке: «Не останавливаться. Идти на кладбище». Часть колонны последовала этой команде и пошла дальше. Большинство же собравшихся осталось у здания милиции. Они перевернули милицейскую машину и использовали ее как трибуну. Выступавшие вспоминали обиды, понесенные от милиции, и призывали громить ее. Председателю облисполкома Т. С. Сушкову, который находился здесь в командировке, а также руководителям Мурома не удалось уговорить толпу разойтись, обещая во всем разобраться и наказать виновных. Им не поверили и освистали. Передаваемые по мегафону призывы разойтись и предложения бесплатно показать кино в соседнем кинотеатре «Прогресс» тоже не дали результатов.

Усиление погромных действий произошло после выступления Сергея Денисова, только что выпущенного из камеры. Он заявил, что видел, как милиционеры избивали Костикова, и в доказательство своих слов показал свой левый бок со следами кровоподтеков. В ответ на это толпа в ярости подожгла здание горотдела и милицейские машины, а затем сбросила их в овраг. Начался настоящий погром и избиение людей, пытавшихся навести порядок. Так поступили, например, с работниками силовых ведомств, неудачно пытавшихся производить фотосъемку с крыши здания ресторана «Муром» и с дерева.

В седьмом часу толпа ворвалась в здание и ломами, топорами начала крушить мебель и оборудование. Некоторые погромщики взламывали шкафы, сейфы и сжигали компрометирующие их документы. Среди них находился Валентин Романенков, который хотел уничтожить протокол его задержания по подозрению в карманной краже. Он же взломал ломом дверь, ведущую в КПЗ, а также одну из камер. Были освобождены все сорок восемь заключенных, среди которых находился знакомый Романенкова. Было похищено пятьдесят восемь единиц оружия и около тысячи патронов.^[6] О том, как легко было вынести из милиции пистолет, свидетельствует рассказ Брыкина, бывшего тогда подростком: «Во время погрома ко мне подходит товарищ и, показывая пистолет, спрашивает: “Хочешь такой?” “Конечно”, - отвечаю я. Он пролез под воротами горотдела и принес еще один “ТТ”. Через несколько дней, постреляв в лесу, мы сдали их в милицию». К счастью, захваченное оружие не было использовано погромщиками, и в короткий срок все стволы были возвращены в милицию. К полуночи бушевавшая толпа начала таять. В это время прибывшая из Владимирской школы МВД рота курсантов, вооруженная штыками, покончила с бунтом. Наутро был произведен ремонт наружных стен и вставлены окна, чтобы ничего не напоминало о прошедших событиях.

Официальных сообщений о столкновениях в Муроме не было, но молва и зарубежные радиостанции разнесли известия об этом по другим городам. Тревожная обстановка складывалась во Владимирской области. Не прошло и месяца, как 23 июля муромские события в более опасных формах повторились в Александрове.

Понимая опасность этих событий, возможность их повторения, власти предприняли ряд срочных мер. Были установлены жесткие сроки окончания следствия по муромскому делу к 15 августа. Фактически следствие было закончено 3 августа.

На состоявшемся 8 августа заседании президиума Владимирской областной коллегии адвокатов Н. Н. Атабеков сказал: «С нами побеседовали, нас поставили в известность, что это дело имеет не столько юридический, сколько политический характер». Данная формулировка вела к нарушению закона. Например, в примененной правоохранительными органами «расстрельной» семьдесят седьмой статье УК РСФСР говорилось о причастности задержанных к устойчивой вооруженной группе (банде), чего не существовало в действительности. На это несоответствие между деянием и составом преступления указал муромский адвокат Д. Д. Берестенников. Он наотрез отказался поддерживать в суде эту статью. Конечно, его, «как не понявшего политического значения данного процесса», отсранили от защиты арестованного по муромскому делу В. Н. Романенкова.^[7]

Результат процессов был предрешен партийными органами. Под их давлением были отвергнуты все попытки взять обвиняемых на поруки. Еще до окончания суда заведующий отделом ЦК КПСС по РСФСР Тищенко, выступая на пленуме обкома, сказал, что «зачинщики будут присуждены к высшей мере наказания».^[8]

Формально процесс в Муроме был открытым. Но публика на него могла попасть только по приглашениям, распространяемым властями.

Первый процесс над участниками беспорядков открылся 9 августа в Муроме в клубе строителей. По уголовному делу 2-44 было привлечено шесть наиболее активных погромщиков. Трое из них были приговорены к смертной казни (Панибратцев Михаил Александрович - главный зачинщик беспорядков, Романенков Валентин Николаевич - инициатор освобождения арестованных и Лукин Константин Федорович, участвовавший в нападении на милиционера и дерзком - с топором в руках - погроме в помещении горотдела).^[9]

С 15 по 19 сентября семерых участников массовых беспорядков в Муроме судили в клубе им. М. Фрунзе, расположенном на территории бывшего Владимирского централа.

Всего по факту массовых беспорядков в Муроме и Александрове было возбуждено шесть дел. По ним осуждено тридцать три человека. Все они обвинялись по ст. 79 УК РСФСР за организацию и участие в массовых беспорядках, сопровождавшихся погромами, разрушениями, поджогами. Семерым из них инкриминировалась дополнительная статья (бандитизм), по которой они были приговорены к смертной казни и через месяц расстреляны. Остальные, за исключением В. И. Струнникова, получили максимальный срок лишения свободы - пятнадцать лет.^[10] Власти предприняли усиленные меры безопасности. Улицы Мурома и Александрова патрулировали усиленные наряды военных и дружинников. К руководителям правоохранительных органов была приставлена персональная охрана. Был введен запрет на продажу алкогольных напитков.

Сразу же после окончания процессов в Муроме и Александрове властями были организованы кампании по осуждению «хулиганствующих элементов» на предприятиях и учреждениях. Однако стопроцентного одобрения решений партийных органов не получилось. Во время собрания в цехе сырья муромского фанерного завода, на котором обсуждались действия «преступно-хулиганствующих элементов», Владимир Иванович Струнников публично выразил свое несогласие с решением суда. Он заявил, что бунтовщики поступили правильно, и осуждены они незаконно. В. И. Струнников призвал к забастовке рабочих. Они промолчали. Тогда Струнников бросил работу и пошел в Окский парк, где с эстрады повторил свои слова перед собравшимися. За это он был приговорен к семи годам лишения свободы в колонии усиленного режима по статьям 79 и 15 УК РСФСР за действия, которых он не совершал.

На основе изученных материалов можно сделать выводы о причинах этих событий и дать им оценку. Возникновению их способствовало в какой-то степени общее положение в стране, недовольство значительной части населения материальными условиями жизни. Одной из главных причин, на мой взгляд, является то, что в 1961 г., когда в средствах массовой информации началось широкое обсуждение «величественной программы построения коммунизма в СССР», резко усилилась борьба с преступностью и пьянством. Общее число привлеченных к уголовной ответственности в то время (по сравнению с 1960 г.) возросло на пятьдесят процентов, а среди злостных хулиганов - почти в два раза. Количество подверженных уголовному и административному наказанию, как и задержанных за злоупотребление спиртными напитками, достигло, соответственно, 1 млн. 400 тыс. и 1 млн. 500 тыс. человек.^[11] Специфика нашего края, отраженная в понятии «за101 км от Москвы», состояла в большой концентрации здесь осужденных в прошлом граждан. (Только в Александрове их насчитывалось пять тысяч). Они, по понятным причинам, стали наиболее деятельным и агрессивным ядром возникших беспорядков. Возникновение обоих конфликтов было связано с действиями милиции, что предопределило направленность действий участников беспорядков против сотрудников силовых органов. Но политическими назвать их нельзя, антисоветских лозунгов было немного. Расследование волнений в Муроме и Александрове показало, что они возникли стихийно, что организационное ядро, которое бы планомерно готовило погромы, отсутствовало.^[12]

Утопичное заявление Н. С. Хрущева о строительстве коммунизма, при котором в принципе не могло быть внутренних конфликтов, не позволило подвести правовую базу под действия силовых структур при подавлении многочисленных беспорядков, прокатившихся в то время по всей стране. (Например, местным органам власти запрещалось подчинять воинские части. Даже высшее руководство страны юридически не могло использовать войска внутри страны за исключением случаев оказания помощи населению, пострадавшему от стихийных бедствий и пожаров). Поэтому при подавлении всех бунтов не было отмечено случаев быстрых и решительных действий силовых структур, что способствовало разрастанию конфликтов и превращению их в массовые беспорядки.

Эти события смогут найти свое отражение в экспозиции по современной истории края после того, как материалы по массовым волнениям станут доступными широкому кругу исследователей. До сих пор документы и фотографии находятся на специальном хранении в Государственном архиве Российской Федерации и областном управлении ФСБ. Это материалы, изъятые в качестве вещественных доказательств в семьях участников беспорядков, данные следствия и судебные дела, переданные КГБ в 1962 г. Их секретность имеет свое объяснение. Уже 24 июля 1961 г., то есть в день подавления волнений в Александрове, руководство области не рекомендовало распространять сведения об этих событиях. До настоящего времени эта позиция властей в целом не изменилась. В обществе многие также боятся вспоминать об этом. (Участники беспорядков и члены их семей не хотят повторения «неприятностей» со стороны властей. Представители правоохранительных органов выступают против исследований по этой теме. Они считают, что эти работы будут способствовать усилению напряженности между милицией и остальным населением страны). Однако только путем открытого и безбоязненного обсуждения «острых» тем можно создать правовое общество, где конфликты будут решаться без применения насилия.

Ссылки:

^[1] Козлов В. А. Массовые беспорядки при Хрущеве и Брежневе. - Новосибирск, 1999. - С. 259.

^[2] Человек и закон. - № 6. - 2000. - С. 72.

^[3] ГАВО. Ф. 495. Оп. 30. Д. 9. Л. 119.

^[4] Из репортажа корреспондента ГТРК «Владимир» Кирилла Колобанова «Муромский мятеж».

^[5] ГАВО. Ф. 519. Оп. 1. Д. 184. Л. 8.

^[6] АИФ-Владимир-Иваново. - № 31. - 2001. - С. 11.

^[7] ГАВО. Ф. 436. Оп. 1. Д. 79. Л. 54.

^[8] ГАВО. Ф. 830. Оп. 3. Д. 781. Л. 4.

^[9] Призыв. - 13 августа. - 1961.

^[10] Архив Владимирского областного суда. Регистрационные карточки уголовных дел 1-й инстанции. - 1961.

^[11] ГАРФ. Ф.Р. 8131. Оп. 32. Д. 6748. Л. 85-96.

^[12] ГАВО. Ф. 830. Оп. 3. Д. 781. Л. 25.