поиск по сайту
Автор: 

А. С. Щавелев (Москва) 

  

ИМЯ ЧЕРНИГОВСКОГО КНЯЗЯ X ВЕКА В ФОЛЬКЛОРЕ И ИСТОРИИ

Расцвет богатырского мира в древней Руси приходится на XI-XIII вв., а отчасти и на последующие столетия ее противостояния с Ордой и Литвой. Однако истоки средневекового рыцарства, богатырства всей Восточной Европы уходят в «темные» (для исторической науки) VIII-X вв. - окончания Великого переселения народов и становления «варварских» государств. Персоналия и антропонимия этого периода достаточно жестко ограничены указателем имен нашей Начальной летописи  и редкими подтверждениями, уточнениями такового в синхронных иностранных источниках. Дошедшие до археологов богатейшие погребения воителей и властелинов древности остались, как правило, безымянными.

Не составляет исключения и так называемая Черная могила - огромный курган на территории города Чернигова, хотя народная молва уже в Новое время утверждала, что здесь покоился легендарный основатель Чернигова князь Чёрный. А в соседнем кургане похожего размера - его дочь, княжна Чёрна. Эта меньшая могила была уничтожена строительством здания в первые годы XIX в. Обнаруженные в ней воинские доспехи и ювелирные украшения  разграблены и безвозвратно утрачены для науки.

Романтическая легенда, записанная здешними краеведами, гласила, будто бы в числе искателей руки красавицы-княжны находился и древлянский князь, который подступил к столице Северщины из Могилевских лесов с войском свататься. Но Чёрна отказала ему, после чего началась битва, в которой черниговцы одержали победу. Однако княжна бросилась с башни терема, когда на него напали древлянские лазутчики. На месте ее гибели отец насыпал курган, куда и сложил трофеи битвы с древлянами. Сам князь Чёрный, согласно  той же местной  легенде, ненадолго пережил свою дочь - погиб в борьбе с хазарами.1  

По всей видимости, столь живописная версия происхождения черниговских насыпей носит поздний, едва ли не книжный  характер. Тем не менее, фактическая  подоплека фольклорной  легенды способна оказаться более исторической, чем это представлялось исследователям черниговских древностей  до сих пор, а  князь Чёрный - персонажем скорее эпическим, нежели мифологическим. Посвященную ему народной молвой могилу образцово для своего времени раскопал в 1873 г. известный русский археолог Д. Я. Самоквасов.2    Эта его экспедиция работала согласно плану А. С. Уварова по археологическому освещению первых веков русской истории и на средства возглавлявшегося тем Московского Археологического общества.3   Богатейшая  коллекция находок отсюда поступила в Исторический музей в Москве и до сих пор составляла основной фонд источников для исследования этого явно княжеского (по обряду и инвентарю) погребения.

Без внимания исследователей почему-то оставалось уникальное известие о данном  памятнике, содержащееся в Ипатьевской летописи под 1147 г.: «И ста Изяславъ идеже есть Черная могила».4   Возле нее великий князь киевский Изяслав назначил встречу своему брату Ростиславу по ходу их войны против Святослава Ольговича и его родственников и союзников. Причем, из контекста данного известия вполне ясно, что в этом и последующих эпизодах речь идет действительно об окрестностях Чернигова. Таким образом, традиционное, существующее по сей день название этого  кургана  вполне  аутентично, носит  летописный характер.

Особо заметим, что изначальная форма его названия в летописи было «Черна» (могила) - без последующей буквы «я», вписанной, как видно, позднее в конце строки.5   В такой форме имя кургана может восприниматься в качестве краткой формы прилагательного, позднее переправленной на полную - как видно, по темному цвету сложенной из черноземной  почвы  насыпи (или  в связи с какими-то иными ассоциациями). Но со схожей степенью вероятности «Черна» способна выступать и формой существительного в родительном падеже единственного числа второго склонения (как ответ на вопрос: «Кого, чья могила?»). В таком случае перед нами высказывание в родительном падеже от имени собственного «Чернъ» (т. е. «могила Черна»), или же в именительном падеже женского рода единственного числа краткого притяжательного прилагательного - «чернь» («Черна могила»). Сравним похожие летописные слова: «Ярославль», «Святополчь» (города); «всеволожь» («всеволожа дочь») и т. п. Последний вариант менее вероятен, поскольку предполагает мягкие окончания, но в ряде случаев это правило могло нарушаться. Кстати сказать, по летописному «Списку русских городов» за вторую половину XIV в. на Правобережье Днепра, на р. Ирпени (т. е. не так уж далеко от Чернигова) известен именно Чернъгород.

Сознавая сугубую гипотетичность проделанного  простроения, все же крайне заманчиво было бы  предположить в основе  названия данной могилы мужское имя Чернъ (или Чернь). Тем более, что оно на самом деле существовало в синхронном данному памятнике Средневековье - фигурирует и в летописи, и в берестяных грамотах. Получающее            сейчас признание среди специалистов определение данного погребения как скандинавского (по основным этнознаковым компонентам своего содержания: кострище в форме корабля, ладейные заклепки, чугунный котел с костями жертвенного барана, позолоченная статуэтка Тора, скрамасакс и т. д.)6  не противоречит отмеченному - славянскому - имени, которое  первоначально связала с курганом народная память. Ведь уже первые варяго-русские «метисы» среди знати нередко носили славянские имена: Лют Свенельдич, Святослав Игоревич, Изяслав Владимирович - сын Рогнеды и др.

Дополнительным основанием предложенной  трактовки  названия  самого  большого из черниговских курганов может служить то обстоятельство, согласно которому в «Повести временных лет» и самых близких к ней последующих летописных сводах все могилы, удостоенные имени собственного, названы исключительно по именам князей. И во всех этих случаях речь в летописи идет именно о курганах, выступающих среди потомков уже в качестве географического маркера.

В свете сказанного новый интерес приобретает  этимология названия города Чернигова - старейшего, главного города летописных северян. Вряд ли правы авторы, признающие полную достоверность народной  молвы о его основании неким «князем Черным».7  Более реалистично выглядит обратное влияние названия одного из древнейших городов восточных славян на выбор (или трактовку) имени его очередного князя или же наследника княжеского престола, тем более в свете гипотезы Д. Я. Самоквасова о местной, альтернативной какое-то время киевским Рюриковичам династии черниговских князей, не исключено - также варяжской по происхождению.8

 

Ссылки:

1 Котляров С. О городе Чернигове // Черниговские губернские ведомости. - 1851. - № 26. - С. 237-238; № 27.  - С. 381. 

2 Самоквасов Д. Я. Северянские курганы и их значение для  истории // Труды III Археологического  съезда в России. - Киев, 1878. - Т. I. - С. 187-190, 210-224; Он же. Могилы русской земли. - М., 1908. - С. 197-201. 

3 Щавелев С. П. Д. Я. Самоквасов  как  друг и  соратник археологов Уваровых // Уваровские чтения-II. - М., 1994. - С. 54. 

4 ПСРЛ. М., 1998. Т. II. Стб. 357. 

5 Там же. Стб. 357-358, примечание «в». 

6 Пушкина Т. А. Бронзовый идол  из Черной могилы // Вестник МГУ. Серия 8 «История». - 1975. - № 2; Ениосова Н. В. и др. О применении рентгено-флюоресцентного энерго-дисперсионного анализа в археологии // Там же. 1997. № 1; Щеглова О. А. О возможном прототипе изображений на оковках большого рога из Черной могилы // STRATUM + Петербургский археологический вестник. - СПб.-Кишинев, 1997.

7 Пархоменко В. О. Князь Чорний (До питання про добу Сiверянськоi колонизацii Поденесья) // Юбiлейний сбiрник на пошану академика Д. Й. Багалiя. - Киiв, 1927. - С. 379-382.

8 Новик Т. Г., Шевченко Ю. Ю. Княжеская династия Чернигова и киевские Рюриковичи // Деснинские древности. - Брянск, 1995.

 

дата обновления: 21-04-2016