На своих картинах Архиреев воздвигал «Град», пронизанный радужными энергиями, дерзновенно взирая на него «с птичьего полета». Или – бережно, не расплескивая живого ощущения от воды и песка, творил легкий и прозрачный образ тихого города у большой реки.
Евгений Петрович Архиреев родился в Муроме 26 октября 1935 г. в семье фотографа-ретушера. По преданию их род идет от иконописцев, и дед был палехским мастером. После семилетки Евгений поступил в Ярославское художественное училище. Учился блестяще, и после окончания (1955) его направляли в Академию художеств. Но судьба сложилась иначе – рано завел семью и вернулся в Муром. Преподавал рисование и черчение в школах города (1955-1959); служил оформителем на радиозаводе (1959-1963); создавал декорации спектаклей во Дворце культуры и был одним из трех ведущих художников городской мастерской (1963-1967); работал в отделе технической информации завода РИП (1968-1970); выполнял заказы как сотрудник Худфонда (1971-1985). Где бы и над чем бы ни работал Евгений Петрович, он был предельно честен и профессионален. Но подлинным смыслом его существования было свободное творчество; в нем он пытался «дойти до самой сути» и овладеть техникой и приемами – для выражения Смыслов. Работа была для него Духовной потребностью; он был постоянным участником городских и областных выставок; неуклонно продвигался в своем творчестве; был окрылен, когда его работа «На побывку» прошла на зональную выставку «Художники Нечерноземья» в Рязани (1980). Путь неординарного художника, ярче всего проявившего себя в жанре городского пейзажа, начинается на рубеже 1950-1960 («Памятник архитектуры XVI в.»; «Съезд к мосту»; «На Оке»; «Муром, ул. Ленина»; «На базаре»; «Муром, ул. Московская»; «Зажглись огни рекламы»; «Памятник архитектуры XVII в.; «Ночной город»). Городские образы Архиреева появляются на всех вернисажах. Особенно заметно их преобладание по материалам его персональных выставок (1978, 1987).
Творческое наследие живописца малоизвестно (оно ярко запечатлено в памяти людей «ближнего круга»). Большая часть произведений хранится в семье – в доме супруги Р. А. Архиреевой (г. Суздаль); несколько работ в собрании Муромского музея и в Муромской художественной школе; в коллекции Е. Л. Кротова и др. Наследием занимаются дочь и зять художника – Светлана и Владимир Мымрины (члены Союза художников РФ, преподаватели Суздальского реставрационного училища); а также его внучка Евгения (художник-реставратор ВХНРЦ им. И. Э. Грабаря г. Москва) Отзывы о произведениях Е. П. Архиреева появлялись в местной и региональной прессе. Единственная статья о его творчестве вышла в 1978 г. как вступление к каталогу персональной выставки (Муром, пос. Вербовский). Она написана искусствоведом Г. В. Хлебовым (г. Владимир; в начале 1960-х – директор Муромского музея). В творчестве муромского художника ощущается живой отклик на изменения атмосферы бытия и направления в искусстве. Начало его пути совпало с концом сталинской эпохи и культурой «оттепели», в живописи проявившись в феномене «советского импрессионизма»: оптимистический взгляд на природу и человека; особое эмоциональное наполнение произведения, отражающее радость бытия. Дипломная картина Евгения, с изображением компании молодежи на цветущем лугу, точно соответствует определению советского «лирического импрессионизма»: «В живописи воплощается именно мифология „оттепели” как весны, как пробуждения природы; „оттепели” как детства и юности, открытости миру, надежды» (А. Бобриков). Стилистической идеей искусства становится и пленэрная «этюдность», ставшая тогда «феноменом свободы» – в частности, освобождением от «дисциплины большого стиля». Яркие и сочные этюды раннего Архиреева пронизаны светом, напоены речной стихией – водой, воздухом, горячим песком. Варианты одного и того же натурного мотива имеют тончайшие нюансировки и объединены в серии: «Купание», «Причал», «Ока», «Сады». На небольших этюдах, создаваемых в основном на берегу родной Оки, Евгений постоянно тренировал глаз художника и «набивал руку», находил цветовые и тональные отношения. А еще он экспериментировал, например, для изображения отмели подмешивал в масляную краску настоящий речной песок. В столь же раскованной манере в начале шестидесятых Архиреев создает ряд картин с иконографией Мурома («На базаре»,«Центральный перекресток», «Ул. Московская»). Художник представляет городской пейзаж с топографической точностью и этюдной смелостью, наполняя динамичными потоками горожан, чьи фигурки сливаются в праздничную, искрящуюся живописную толпу. В этих мажорных работах он с молодой энергией выплеснул эйфорию внезапной свободы в несвободной стране, и провинциальный советский городок (закрытый для иностранцев) вдруг засверкал парижским блеском импрессионистов. Две осенние картины лиричнее («В беседке»; «Осень в городе»). Пронизанные кружевом синих теней, с фигурками влюбленных на одной и мамочкой с колясочкой – на другой, они излучают тепло и дарят надежду.
Ранняя «прививка импрессионизмом» навсегда избавила художника от «ползания по натуре». Молодость и путь его к творческой зрелости пришлись на семидесятые годы двадцатого века. Постепенно он отходит от выражения почти бессознательного радостного ощущения бытия. Композиции становятся продуманными и просчитанными, в них ощущается отстраненность и условность. Зачастую проявляется преобладание нарратива: в каждом живописном пространстве, как на сцене или в кинокадре, «проигрываются» свои истории. Е. Архиреев представляет их среди узнаваемого архитектурного стаффажа родного Мурома: «В увольнении», «Вечерний город», «В личное время», «На побывку», «Сговор», «На вечерний сеанс». Их отличает особая декоративность и некое «оформительство». Последнее высвечивает как специфику его манеры – в ту пору театрального декоратора, так и общие тенденции. Как «семидесятника» его влечет народное искусство, примитив, лубок (воплотилось в прикладных и оформительских работах). В живописи его сценки в «городских кулисах» – интерпретации «карнавальных» мотивов – позволяли откинуть чуждую «мишуру идеологических декораций». Был и другой путь, уводящий от «столбовой дороги» соцреализма в мир идеальный, указанный Д. Д. Жилинским (1927-2015). Произведения этого мастера полны внутренней гармонии, с которой тесно связан гуманистический подтекст его картин. Одна из самых важных и ключевых работ Е. П. Архиреева «Старый фотограф. Портрет отца» (1979) по напряженности чувств и сдержанному благородству следует тому же идеализированному преподнесению человека.
Особенностью художников этого поколения было развитие собственных изобразительных концепций и тяготение к метафоре. «Может быть, впервые после многих лет общеупотребительных стилистических и пластических „формул” в живописи утверждается ценность индивидуального стиля, и не только в его формальных признаках, но и стиля мышления» (С. Любимцев). Е. Архиреев углубляется в разработку своей главной темы – неповторимого русского города над большой рекой. Пластический язык картин становится метафоричнее, преобладает выработанное им композиционное решение, в котором преображенный град предстает «с высоты птичьего полета» («Памятник архитектуры XVII в.», «Памятник архитектуры 1717 г.). По силе воздействия они поднимаются до символического уровня. Муром на них предстает обобщенным и застывшим в архитектуре образом Древней Руси. В реальности же Муром тогда – закрытый для иностранцев город. Дороги и пути ко всем храмам разбиты и поросли бурьяном. Порушенные церкви стоят без крестов; древнейший Спасский монастырь (военный объект) заперт для всех. А на полотнах художника могучий собор сияет ирреальной красотой, то устремляясь с крутогора в фантастические «огненные» небеса, то трижды «отражаясь» силуэтом в перламутровых облачных высях («Спасский собор», «Спасо-Преображенский собор XVI в.»). Художественное решение изобразительного мотива можно определить, как «метаметафора» или «метафора в квадрате» (лозунг поэтов группы К. Кедрова). «Отражения» как прием Архиреев применил и в изображении Благовещенского монастыря: строения то словно выхватываются световыми потоками, то будто скрываются за водяными завесами. Очертания храмов, башен и стен проявляются на земной поверхности, пронизанной энергиями ярких тонов цвета и динамичным контуром («Благовещенский монастырь в Муроме» I, II.)
В восьмидесятые тема эпического града в творчестве уже зрелого живописца расцветает: звучит мажорнее, порой становясь феерической. Ярче проявляются в образе Мурома гиперболические черты. Мастер словно парит над городом, обозревая храмы, излучину Оки и речные дали. Пламенеют свечи соборных глав. Переливается река то нежно-перламутровыми, то густо-многоцветными отражениями. По ней скользят суда и лодки. В воздухе плывет жара. А радуга перекидывается от края до края («Малиновый вечер», «Иван Михайлович на этюдах», «Жаркий день», «Над Окой», «Ока. Гроза прошла», «Муром. Летний день», «Ока. Муром», «Приокские дали»). Масштабные по замыслу и метафорическому решению произведения созданы на фундаменте не только натурных этюдов, зарисовок, но и ряда более реалистических картин, в которых не так явно, но все равно отражался индивидуальный взгляд современного художника. Евгений в тот период создает серии, посвященные Касимову и Петербургу, проявляя себя как большой мастер «классического» городского пейзажа. Виды северной столицы узнаваемы, ярки и уравновешены. Он вообще был городским художником. Муром он знал наизусть, чувствовал его изнутри, осознавал его объемно в пространстве и протяженно во времени. Береговая линия Оки с холмами и храмами, где еще заметны следы средневековой топографии, уводила его одновременно в историю и в вечность. Удаляясь от реки и продвигаясь внутрь города, художник остро и точно угадывал его изменяющуюся во времени структуру. Нынешний центр Мурома сложился в эпоху классицизма, провинциально и мило напоминая Петербург. Сплошная купеческая застройка прорезана арками во внутренние дворы. У художника был замысел большой серии «Арки». В Муроме его интересовали все арочные перекрытия: проходы под монастырскими церквями, проемы в презентабельных зданиях и в воротах простых домов.
Арка, как видится теперь, была для него больше, чем изобразительный мотив: подсознательно она являлась символом перехода в иное таинственное Пространство, где вечно сияет Радуга над рекой и городом замечательного художника Евгения Архиреева.
Ольга Сухова,
гл. научный сотрудник Муромского историко-художественного музея
дата обновления:
25-02-2016